У него шлем с гребнем и широким назатыльником. Металл тусклый, с вмятинами и царапинами — следы сражений? На левом бедре висит шпага, справа короткие ножны. Чем же он разделывал черепаху и вырезал вертел, шпагой? Наломанные сухие ветки — топливо для костра. А вон там лежит лучок для добывания огня трением, вместо тетивы — сухожилие. Значит, испанец здесь уже давно.
— Здесь — это где? — шепчу я.
— Архипелаг все тот же, но остров другой. Вам он известен как Санта-Крус. Время — на пятьсот лет раньше. Открыт он будет только через сто лет.
Так, дышим медленно и глубоко. Сердце, уймись. Мало ли я на своем веку прочла научной фантастики? Путешествия во времени. Но… при чем тут испанский конкистадор?!
— Вы из какого времени?
— Я же сказал: из будущего, примерно через век. Был в войске братьев Писарро. Мы свергли языческого царя Перу.
— Это исключено. Я бы просто не поняла вашу речь.
Ты ошибаешься, Ванда. Вспомни, что говорил дядя Стив. Если встретишь англичанина из шестнадцатого века, будут серьезные трудности с пониманием. Написание слов не изменилось (не изменится?), а вот произношение — сильно. Испанский — куда более стабильный язык.
Дядя Стив!
Остынь. Говори спокойно.
Нет, не могу.
Ну, тогда хотя бы смотри этому человеку в глаза.
— Вы упомянули о моем родственнике, прежде чем… дали волю рукам.
— Я сделал лишь то, что было необходимо, — злится он. — Если вы действительно Ванда Тамберлийская, то я действительно знаю брата вашего отца. — Он глядит на меня — словно кот высматривает мышку в норке. — Знаю под именем Эстебана Танаквила.
Это что же получается, дядя Стив тоже путешественник во времени? Голова кружится, и я ничего не могу с этим поделать.
Соберись, Ванда! Думай! Дон Луис-Как-Его-Там видит, что я «поплыла». Или по крайней мере догадывается. Может, так и задумано, он старается вывести меня из равновесия?
— Я вас предупредил, что он в опасности, — говорит он. — И это сущая правда. Он мой заложник. Я оставил его в дикой глуши, и вскоре он умрет от голода, если раньше до него не доберутся звери. А к вам я прибыл за выкупом.
22 мая 1987 года
Один миг, и мы на месте. Это как удар в солнечное сплетение. Я едва не вылетаю из седла. Обхватываю испанца за пояс. Утыкаюсь лицом в грубую ткань его плаща.
Спокойно, девочка. Он тебя предупреждал об этом… переносе.
Дон Луис и сам напуган. Но это благоговейный страх. Конкистадор торопливо молится:
— Ave Maria gratiae plena…[5]
Мы в небе, и тут холодно. Луны не видать, зато полно звезд. Мигают навигационные огни пролетающего самолета. Раскинувшийся полуостров огромен, как галактика. Мы над ним в полумиле. Вижу сияющий бело-желто-красно-зелено-синий поток автомобилей, он протянулся от Сан-Хосе до Сан-Франциско. Слева чернеют громадины гор, справа во мгле чуть мерцают воды залива, пересеченные светлыми полосами мостов. На дальнем берегу гроздья городских огней. Сейчас пятница, около десяти вечера.
Сколько раз я уже видела эту картину? Но одно дело смотреть через иллюминатор пассажирского самолета, и совсем другое — с заднего сиденья висящего в воздухе пространственно-временного мотоцикла, которым вдобавок управляет типчик, родившийся за полтысячи лет до меня.
Мой похититель абсолютно спокоен. Этот человек отважен как лев. Вот только львы никогда не бросаются очертя голову навстречу неизвестности, в отличие от этих парней, получивших от Колумба лишь туманный намек насчет существования богатой и неразграбленной земли.
— Это чертог la hada Morgana?[6] — обмирая от восторга, спрашивает он.
— Нет, всего лишь страна, где живу я. Лампы светятся на улицах, в домах и… на каретах. Эти кареты едут сами по себе, без лошадей. А вон там летит воздушное судно. Но оно не может моментально переноситься с места на место и из года в год, как эта машина.
Будь на моем месте супервумен, она бы не выкладывала правду о своем мире с такой беспечностью, а заморочила похитителю голову, воспользовалась его невежеством и завела в ловушку. Вот только я обыкновенная студентка. Из нас двоих к суперменам куда ближе этот испанец. Продукт естественного отбора, который в ту эпоху был предельно суровым: лишь наиболее сильные физически люди выживали и давали потомство. Может, крестьянину семь пядей во лбу особо не требовались, скорее — даже наоборот, но вот офицеру приходилось трудно без хороших мозгов — тогда ведь не было Пентагона, чтобы планировать его действия.
Еще в часы допроса на острове Санта-Крус (который я, Ванда Мэй Тамберли, посетила первой из женщин) мне стало понятно, что сопротивление бесполезно. Этот испанец даже пальцем меня не тронул, и тем не менее я была выжата как лимон.