Смотрю на часы. Близится полночь — мы засиделись.
— Так что же вы, дон Луис, намерены предпринять?
— Добыть оружие вашей страны.
Ровный голос, улыбка. Он видит, что я обалдела.
— Удивлены, сеньорита? Но в чем же еще я могу нуждаться? Я не намерен задерживаться здесь. Пусть сверху ваш мир похож на преддверие рая, но внизу это сущий ад. Тысячи несущихся куда-то с дьявольским ревом колесниц, чужой народ, язык, образ жизни… Повсюду буйствуют ересь и разврат. Не обижайтесь на меня. Я верю, что вы добродетельны, хоть и носите такое бесстыдное платье. Но разве вы веруете в Господа? Ведь ясно же, что в грош не ставите Его законы, касающиеся поведения женщины. — Он укоризненно качает головой. — Нет, я вернусь в эпоху, которая принадлежит мне и моей стране. И вернусь не с пустыми руками.
— Как вернетесь? — спрашиваю с ужасом.
Он теребит бороду:
— Я уже все обдумал. Не стоит брать одну из ваших повозок — для нее у нас нет ни дорог, ни топлива. Да и не сравнится она по изяществу с моей трофейной «Флорио». Но ваше огнестрельное оружие наверняка превосходит испанские аркебузы и пушки, точно так же как последние превосходят индейские копья и луки. Да, ваши ружья — это, пожалуй, наилучший выбор.
— Но у меня нет никаких ружей. И раздобыть их я не смогу.
— Вы знаете, как они выглядят и где хранятся. В армейских арсеналах, например. У меня будет к вам уйма вопросов в ближайшие дни. А выяснив все необходимое, я воспользуюсь очень хорошим средством, чтобы пройти незамеченным через любые двери и запоры и унести все, что мне приглянется.
А ведь и правда, у него неплохие шансы. И у него есть я: в первую очередь инструктор, во вторую — проводник. Как же мне уклониться от такой сомнительной чести? Ответить категорическим отказом и геройски погибнуть? Но он просто найдет другой способ добиться своего, а дядя Стив останется невесть где и невесть когда.
— И как же… вы собираетесь применять украденное оружие?
Он с пафосом отвечает:
— Я возглавлю армии императора и поведу их к победе. Отброшу турок, выкорчую лютеранскую крамолу — я слышал, на севере бушует мятеж. Усмирю французов и англичан. Будет и последний Крестовый поход. — Испанец переводит дыхание. — Но прежде всего я должен завершить покорение Нового Света и сосредоточить в своих руках власть над ним. И не потому, что пуще других алчу славы, а потому, что для сей миссии я избран самим Господом.
Голова идет кругом, стоит вообразить последствия реализации самой невинной из его затей.
— Но если вы это сделаете, все, что нас окружает сейчас, исчезнет! Меня тоже не будет — я просто не появлюсь на свет.
Он крестится:
— На все воля Божья. У вас есть выбор: послужите мне верой и правдой, тогда я увезу вас с собой и позабочусь о вашем благополучии.
Благополучие испанской женщины в шестнадцатом веке? Ну-ну. Еще не факт, что я жива буду. Ведь мои папа с мамой так и не родятся. Или родятся? Я в этом ничего не смыслю. Просто убеждена: дон Луис пытается управлять силами, которые непостижимы и для него, и для меня, и, возможно, для всех остальных — кроме, может быть, Стражи Времени, о которой он упоминал. Этот испанец точно ребенок, играющий на снежном пласте, готовом обрушиться лавиной.
Стража Времени! И мистер Эверард, являвшийся по мою душу в прошлом году. Он расспрашивал о дяде Стиве? Почему?
Потому что Стивен Тамберли на самом деле трудится не для знаменитого института. Он работает на Стражу Времени. Чья задача — предотвращение соответствующих катастроф. Эверард оставил мне визитку с телефонным номером. Куда же я засунула этот кусочек картона? Судьба всего мира нынче зависит от него.
— Для начала я хочу узнать, что случилось с Перу после того, как я… оставил эту страну, — говорит Луис. — А потом придумаю способ все исправить. Рассказывайте.
Я встряхиваюсь. Надо сбросить с себя ощущение кошмара. Придумать план действий.
— А что рассказывать? Я же ничего не знаю. Это было свыше четырехсот лет назад.
Напротив меня сидит призрак из давно минувшей эпохи. Призрак крепкий, жилистый и потный. Нас разделяют грязные тарелки, кофейные чашки и пивные банки.
И тут у меня рождается спасительная идея.
Надо говорить тихо, опустив глаза. Изображать смирение.
— Вообще-то, у нас в городе есть книги по истории. В библиотеках. Туда всех пускают. Пойду поищу интересующие вас сведения.