— Боюсь, на это времени уже не хватит, — сказал он. — Если только вы не хотите убить это невинное создание вашими добродетелями.
Старик Барнс ударил тростью об пол. Резиновый наконечник не издал ни звука.
— Это принуждение. Я возражаю. Решительно протестую!
Пульс ускорился.
— Значит, сэр Бенджамин голосует за смерть, — сказал Кавендиш. — А остальные?
Эббот внимательно наблюдал за этой стычкой. Он знал ее исход или думал, что знает. Ребенок должен родиться. Но не раньше, чем Кавендиш обуздает их волю. Он атаковал их лицемерие. Долгие годы люди понимали, что проблема клонирования человека вот-вот будет решена, и ждали новостей. Они уже обладали технологией, генетической картой, навыками, но не могли сделать одного — осмелиться.
Маленький отряд ученых безмолвствовал. Сердце ускоряло бег: усиленный динамиками пульс бился уверенно, сильно, тревожно. Элис подала голос:
— Вы вывернули природу наизнанку.
— Я сотворил что-то новое? — парировал Кавендиш. — Себя не забудьте. Мы ведь с вами делаем одну работу.
— Именно это мы и не делаем, что и подчеркнул сэр Бенджамин.
Эббот выжидал. Проигнорирует Кавендиш? Обзовет их глупцами? Он оказался умнее.
— Если я правильно помню, — ровным голосом сказал он, — Прометей не спрашивал у богов разрешения забрать огонь. Он протянул руку и отобрал его у них.
— И был наказан: обречен на вечную муку, — напомнила ему Элис.
— Да, но он знал, чем рискует, и отважился на это, — сказал Кавендиш. — Озарил светом нашу кромешную тьму.
Монитор плода пульсировал в ушах. Фигура в мешке начала вяло ворочаться. Плавая в резервуаре, Миранда провела руками по стенкам мешка, будто успокаивая не рожденное еще дитя.
Элис не сдавалась:
— Чего ради?
— Как сказал великий Оппенгеймер, — ответил Кавендиш, — «когда вы видите что-нибудь технически аппетитное, вы устремляетесь вперед и делаете это».
— Но цель-то какова?
Кавендиш пожал плечами.
— Как знать? Однако уверен, когда-нибудь ее отыщут.
Все смотрели на Элис. Она была его боссом. Он подчинился ей, но лишь затем, чтобы вынудить ее уступить.
— Принимайте роды, — едва слышно проговорила она.
— Как вам угодно.
Кавендиш решительно вдавил кнопку на компьютерной панели кресла-каталки. Это был сигнал.
Один из пловцов перекусил цветные провода кусачками. Звуки пульса угасли. В наступившей тишине все слушали, как отдаленный голос ведет отсчет до нуля. Провода вытянули из резервуара.
В руке Миранды появился скальпель. Она сделала аккуратный надрез. Мешок раскрылся. Его содержимое хлынуло наружу розоватой струйкой, ухудшившей видимость. Остальные пловцы помогали раздвигать края надреза одновременно с движением скальпеля. Когда с плаценты сняли плодную оболочку, в воду выплыло еще больше остатков органических веществ. Поначалу за спинами пловцов и розовой дымкой никто не мог разглядеть новорожденного.
Наконец клон выплыл наружу. И стал тонуть, тут же погрузившись в воду вверх тормашками, как упавший скалолаз, а пуповина тянулась следом, будто лопнувшая страховка. Эббот подумал, что, может, скальпель сорвался: из головы новорожденного потянулась черная струя. Но это оказалась не кровь, а длинные, в три или четыре фута, волосы.
Миранда резко изогнулась и нырнула. Словно в замедленном повторе, она развела руки и подхватила новорожденного снизу. Его волосы окутали ей плечи.
Это был не младенец. Клон расправил руки и выпрямил ноги, на каждой конечности виднелся ряд загнутых, переплетенных между собой ногтей. У него была борода. Волосы и ногти, росшие на протяжении всей жизни, догадался Эббот. Растительность на теле клона казалась абсолютно черной на фоне кожи, никогда не видевшей солнца.
Остальные ныряльщики подплыли к Миранде и все вместе направились к поверхности, бережно придерживая между собой новорожденного. Когда они достигли смотровых окошек, клон неожиданно пробудился в новом для себя мире. Он открыл глаза. Голубые. Васильковые.
— Смотрите! — охнул кто-то.
Даже за стеклом маски было видно, насколько потрясена Миранда.
Лицо существа нельзя было не узнать. Кавендиш клонировал самого себя. Отчаянная дерзость.
Глаза новорожденного раскрылись еще шире. Клон повернул голову и заметил ученых по ту сторону стекла. Над струящейся бородой мелькнула тусклая улыбка.
— Видели? — спросил Эббот шепотом у Элис.
— Ну конечно. — Элис вся кипела. — Он нас приговорил. Джинна выпустили из бутылки.
— Нет, Элис. Он улыбнулся. Он узнал нас.