Через арку Яффских ворот они вошли в Старый город и первым делом избавились от своей маскировки. За этими стенами спасатели — всего лишь соблазн для снайперов. На землю полетели нагрудные знаки Красного Креста и маски. Окс заранее предусмотрительно размалевал лицо камуфляжной краской.
Недавно возникшие руины сменились древними. Среди развалин вились тропки, убегая вперед и возвращаясь, предлагая на выбор путнику множество ответвлений. Окс хоть порой и высказывал свое мнение, но всякий раз полагался на интуицию своего спутника.
Натан Ли чувствовал себя как дома. Он следовал своей теории: в незнакомом месте нельзя заблудиться — можно лишь найти дорогу. Люди, родившиеся и выросшие здесь, изначально привязаны к знакомым уличным углам, фасадам магазинов и домов. У него таких ориентиров не было. Для них же, как и повсюду в мире, современном или древнем, руины остаются родным городом. Ключ — в твоей голове. «Начни сначала…» Этому трюку обучил его отец — горный проводник.
Остальное Натан Ли унаследовал от матери, приматолога. В отличие от братьев и сестер, он вырос в стае павианов в естественных условиях — на воле. «Если хочешь познать что-то, — говорила мама, — загляни внутрь». Она и ее муж-скалолаз были типичными представителями своего поколения — одержимыми страстью к перемене мест, всегда имевшими наготове изречение из дзен и абсолютно реалистично смотревшими на жизнь. Отец и мать научили его различать в мире большом миры малые.
Окс то и дело спотыкался. Их ноги цеплялись за телефонные провода и клетчатые куфии. Глыбы известняка шатались под ногами. Профессор дважды едва не проткнул себя торчащими прутьями арматуры и обломком медной трубы. Ему, как видно, были необходимы более частые передышки.
Они шли мимо нового и старого. Рядом с раздавленной «тойотой» лежали останки лошади, обглоданные хищниками. Минареты преграждали путь, как поваленные космические корабли. Пяти- и шестиэтажные дома рухнули в провалы, и Натан Ли очутился словно в рощице телевизионных антенн, некогда установленных на крышах.
Из теней вдруг возникла старушка, напугав их до смерти. В этот момент Натан Ли впервые увидел у Окса оружие — дешевый карманный пистолет. Профессор направил его на женщину. Та обругала их на русском и убралась прочь.
— Откуда это у вас? — спросил Натан Ли шепотом.
— Не надо было отпускать ее, — сказал Окс. — Она нас выдаст.
— Да она ж сумасшедшая. Вы видели ее глаза?
— Ты водишь нас кругами, — прорычал Окс.
С пониженным содержанием сахара в крови, еще не оправившийся после многочасового перелета, он становился опасным.
Натан Ли поднял руку, призывая к молчанию.
Окс оттолкнул его, и тут сам услышал или почувствовал.
Натан Ли ощутил под ногами колебания почвы. Руины подрагивали: кто-то приближался — патруль, бандиты или милиция. Убийцы. Ночные ангелы.
Натан Ли не стал ждать, когда они подойдут ближе. Он бросился вверх по куче обломков, от одной лунной тени к другой. Окс — за ним, хрипя и оскальзываясь. Натан Ли видел серебристую игрушку, пистолет в его кулаке. Забравшись на вершину кучи, молодой человек остановился.
Внизу виднелся храм Гроба Господня. Они добрались до христианского квартала.
Натан Ли бывал здесь и раньше. Это место буквально пронизано историей. Гробницы крестоносцев теснятся вокруг церквей в византийском стиле, построенных на развалинах римского храма Венеры. Здесь буквально под одной крышей находятся легендарные вехи гибели Иисуса — от Голгофы до гробницы его Воскрешения. Кое-какие из зданий остались нетронутыми, сохранились даже маленькие кресты на куполах соборов.
Окс догнал его и увидел церковь.
— Ты видишь? — ахнул он. — Нет, ты видишь?
Тут до слуха Натана Ли донеслись голоса внизу. Не говоря ни слова, он нырнул в щель между обломками. Окс втиснулся рядом.
— Целехонька! — не унимался Окс. — Как Си-эн-эн и показывала.
Натан Ли отполз дальше в тень, прижался щекой к бетонной плите и сомкнул пальцы на арматурном прутке, торчащем из камней. Шаги приблизились. Руины вокруг задрожали. От Окса разило потом.
И тут появились они. Натан Ли видел не самих людей, а их очертания — огромные тени, плывущие по остаткам стен, блики на стволах их винтовок. Они попирали развалины, как бесшумные машины.
Из темной ниши на него смотрели огромные белые глаза Окса. Щеки разукрашены черными и оливковыми полосами. Он поднял пистолет.