«Это не здесь», — подумал он.
— Хотите поквитаться с Оксом? — спросила она. — Забудьте о нем. Он часть режима. Зарубите это себе на носу. Пока вы в безопасности. Могу дать вам допуск в мою техническую зону. Вам предоставят еду и жилье. Но в Южный сектор доступа не будет. Войдете туда, а выйти никогда не сможете.
«Южный сектор». Он запомнил. Родной дом Окса.
Она так и шла на шаг впереди него. И догнать ее, похоже, не удастся. Знаки биологической опасности попадались на глаза повсюду и казались частью ландшафта. Местные художники модифицировали зловещий трехлепестковый «цветок» в красивые арабески и безобидные граффити. Предостережения обратились в украшения, риск стал частью их жизни.
— Куда мы? — спросил он.
— Обедать. Вы словно сошли с плаката, пропагандирующего йогу.
— Мне надо поговорить с ним, — сказал он.
— Об этом я и толкую: не вздумайте.
— Тогда можно смело уходить отсюда.
Натан Ли прощупывал границы. Ее, свои — он точно не знал.
— Можно, — ответила она. — Но лучше немного подождать.
Ее «конский хвост» подпрыгивал в такт шагам и мел по плечам.
— Чего ради время терять?
Миранда остановилась. Он уклонялся от столкновения. Она показала на широкое приземистое здание:
— «Нирвана». Один из наших суперкомпьютеров. В прежние времена хранил базу данных ВИЧ. Сейчас мы запустили на нем программу с информацией о вирусе Корфу. Моя б воля, у нас и сейчас был бы «Блю маунтин». Но Кавендиш забрал его к себе в Южный сектор. Пыталась помешать ему. Эта машина в четыре раза мощнее нашей. Вы понимаете, о чем я? Моя власть здесь не безгранична.
Они прошли по мосту Омега, переброшенному через неглубокий каньон. Впереди раскинулся город, не сказать, чтобы красивый, но шумный и живой. Рядом с ними притормозил белый автофургон с тонированными окнами, так что Натан Ли увидел лишь собственное отражение. Миранда даже не удостоила машину взглядом, и через десять секунд она уехала.
— В Лос-Аламосе безопасность всегда была на высоте, — прокомментировала она. — К тому же город здорово разросся.
Когда они были на середине моста, неожиданно повалил снег. Натан Ли остановился и подставил ладони. Хлопья были белыми и теплыми. Он огляделся вокруг: никто снега будто не замечал.
Миранда вернулась к нему.
— Пепел, — сказала она.
Бейсболка и плечи были чуть присыпаны им.
Натан Ли растер пепел в пальцах. Он пах ветром.
— Лесной пожар? — спросил он.
— День сжигания, — сказала она.
— Мусор?
— Медицинские отходы. Интеллектуальный мусор. Не переживайте. Вас это не коснется. Температура в печах для сжигания отходов две тысячи градусов по Фаренгейту или около того.
Она двинулась дальше. Он тщательно вытер пепел с рук и поспешил следом.
Они вошли в большой кафетерий, примостившийся на самом краю каньона. Интерьер — словно в отеле высшей категории, зато обстановка и атмосфера как в средней школе. Были здесь шумные компании, и книжные черви, водящие пальцем по открытой странице, и друзья, склонившиеся над домашним заданием. Натан Ли увидел тарелки с мясным рулетом и пиццей, квадратики красного желе. Стоял даже автомат с пепси и колой, простой и диетической. Здесь было легко забыть об окружающем мире. Может, так и задумано.
Внезапно Натан Ли почувствовал, что умирает от голода. Ему не место здесь, но его неодолимо влекло сюда. Помещение заливал солнечный свет. Хромированные поверхности блестели. Люди наслаждались покоем.
Даже стоя в конце очереди, Миранда оказалась вовлеченной в вихрь событий. Ее знал буквально каждый. Люди подходили с просьбами и безотлагательными делами. Звонил ее мобильный телефон. Она дарила свое внимание короткими, отмеренными порциями. Натан Ли попытался угадать ее возраст. Двадцать восемь, тридцать? Она была нужна всем, а теперь стала необходима и ему, что очень смущало Натана Ли.
Миранда вручила ему поднос и пробралась к раздаче. Они заняли столик подальше от гама. Ее пальцы были ярко-оранжевыми от лабораторных химикатов. За пять приемов она расправилась с чизбургером.
Натан Ли ел не спеша. Руки его дрожали. Горошины все время валились с вилки.
— В клинике можно вылечить вашу малярию, — сказала она.
— Разве у меня малярия?
— Мы здесь очень бдительны. Постоянные проверки крови. — Зеленые глаза изучали его лицо. — В каких джунглях вы ее подцепили?
Натан Ли оставил горошины в покое.
— Началось в Канзасе. Я еще подумал: с чего бы это?
— В Канзасе? — Она задумалась. — Малярия? А вы не помните, какая посадка была у москитов в состоянии покоя — вертикальная? Классический анофелес[53].
53
В состоянии покоя сидящий малярийный комар-анофелес придает своему телу почти перпендикулярное положение по отношению к поверхности, на которой сидит, в то время как обыкновенный комар держит тело более или менее параллельно субстрату.