там... лучше убейте меня, тетечка!» Страшно было слышать такие слова из уст малыша! Но ничему не внимала сожительница Галгана. Она бросала мальчика на пыльные мешки и уходила. Вокруг пищали мыши. Что-то холодное, скользкое касалось руки ребенка.
Кто знает, что совершалось в душе ребенка за бесконечную ночь, в продолжение которой он ни на минуту не смыкал глаз, тысячу раз умирал от страха и не мог умереть... Наутро мачеха выпускала его из чулана полубесчувственного, повзрослевшего за одну ночь. Сестра не смела даже приласкать и утешить братца. Только на кладбище, у могилы матери, они становились снова детьми, звали к себе мать, просились к ней и плакали.
Но разгульная, веселая жизнь, которую вел теперь Галган с новой женой, требовала денег. Приходилось добывать их все больше и больше, идти на риск. Васса издевалась над осторожностью мужа, и он решился. Ночью вспыхнул артельный склад, предварительно наполовину очищенный Галганом.
Уловка не помогла. Преступление раскрылось. Когда суд объявил приговор: десять лет лишения свободы,— Васса, сидевшая в зале, спокойно поднялась и вышла. Больше ее в городе не видели. Детей пришлось устроить в детский дом.
Только через восемь лет, нераскаявшийся, по-прежнему до краев налитый злобой ко всему советскому, но научившийся обуздывать свой нрав, Галган вышел за ворота исправительно-трудового лагеря. Куда делись Васса и его дети, он даже не поинтересовался.
Никто не попрекал его прошлым. Перед Галганом открылись все пути к честному труду. Но он презирал тех, кто привык тяжелой, упорной работой добывать каждый рубль. Галган сумел выкрасть незаполненную трудовую книжку, скрыл свое прошлое, и вскоре прииск «Крайний» обогатился новым начальником хозяйственной части. Должность эта привлекла Галгана своими возможностями: всюду бывая, пропуская через свои руки деньги, продовольствие, разные материалы, легко кое-что прибрать к месту. Так оно и вышло.
Понравился Галгану также и Крутов. Неглупый от природы, Галган быстро смекнул, что, пока начальник прииска будет им доволен, его будущее обеспечено. С этого дня Галган положил себе за правило: ни в чем
не перечить Крутову, всячески угождать ему, исполнять каждую прихоть.
Устоявшуюся обеспеченную жизнь нарушила угроза Недели. Приходилось рисковать, чтобы убрать опасного врага.
9
Падая, Тарас попал одной рукой в кольцо резинового шланга, которое свешивалось над пропастью. Громадная сила позволила бурильщику удержаться, и он повис на шланге, пролетев несколько метров.
Галган заметил, как дернулся и вдруг натянулся шланг. Он бросился на землю, осторожно подполз к краю гезенка и опешил: слегка раскачиваясь на шланге, над пропастью висел Тарас. Их глаза встретились.
До сих пор никто из них не проронил ни звука. Галган молчал, Тарас — тоже. Толчок, падение, неожиданное спасение — все совершилось так быстро, что Тарас опомнился, лишь увидев над собой голову Галгана. В ту же секунду Неделя испустил гневный крик и полез вверх, помогая себе ногами.
Но Галган уже оправился от минутной растерянности. Его голова исчезла и тотчас показалась снова вместе с рукой, в которой торчал острый нож. Он приставил его к шлангу и с неописуемой улыбкой взглянул на свою жертву.
Тарас замер, не сводя глаз с блестящего ножа. Удерживаясь одной рукой над пропастью, безоружный, силач все равно вступил бы в бой с Галганом, вооруженным ножом. И почем знать, чем закончился бы этот поединок мужества с вероломством! Но здесь не могла помочь даже необыкновенная сила Тараса. Один взмах ножа — и нить спасения, на которой он удерживался над бездной, будет перерезана. Всем своим телом Неделя ощутил холод смерти, которая жадно подстерегала его внизу, ждала, когда он грянется с огромной высоты на острые камни, изорвет в кровавые клочья свои мускулы.
Снова стало тихо. Так тихо, что Тарас услышал легкое шипение сжатого воздуха там, вверху, где он только что работал и пел. Слабый свет аккумуляторной лампочки мерцал на выступах каменного свода, под которым разыгрывалась трагедия. Полно, да не сон ли все это? Тарас чувствовал себя во власти затянувшегося кошмара, страшного своим правдоподобием. Казалось, надо только сделать над собой усилие и проснуться. Но кошмар длился.
В первое мгновение Галган не знал, что делать. Он никак не ожидал такого исхода покушения. Дело осложнялось. Перерезанный шланг.— явная улика. Изобразить все как несчастный случай уже не удастся. Теперь надо, чтобы никто не знал о его посещении рудника. Иначе — тюрьма. Но все равно отступать поздно. А пока что жертва по-прежнему в его власти, и можно даже позабавиться, продлить ее агонию. Обычная осторожность оставила Галгана. Натешиться напоследок над врагом!