— А чем незавидно? — медовым голоском спросил Лисичка. Все заулыбались.— Живем, не тужим, семеро одной телогрейкой одеваемся. Начальник у нас редкостный, самородковый. Поворотлив, что гиря. Одна беда — маленько умом пообносился. Да вот еще, пожалуй, нехорошо— у него под горлом дыра. Не пьет, а с посудой глотает. А так, чтобы лишнего выпить, этого у него нет. Редко когда поперек глазу палец не видит.
Лотошники грохнули. Лаврухин побагровел, сорвался на визгливый крик:
— Ты, Лисичка, ври, да не завирайся! За такое оскорбление личности я тебя знаешь что могу? К суду привлечь!
Шатров переждал шум, негромко, без улыбки, сказал:
— Валить все грехи на прежнего начальника не годится. Есть вина руководства участка, это верно, но и вы не без греха, сознайтесь. Вот скажите, почему никого в забоях нет, все тут собрались?
Лисичка согнал с лица улыбку, колюче взглянул исподлобья. Видно было, что он привык говорить от имени всех лотошников.
— Я отвечу... Перво-наперво: нужен нам тепляк — работать в тепле, не на холоду?
— Обязательно,— подтвердил Шатров.
— Второе: вода требуется для промывки?
— Непременно.
— Третье: дровец нужно? Разложить пожоги, оттаять грунт?
— Конечно.
— Вот. А у нас ничего этого нет,— Лисичка разжал узловатые пальцы.— Как же тут работать с лотком? С морозом шутки плохи. Враз штаны отморозишь, а то и сам в деревянный тулуп начисто сыграешь. У меня на что уж напарник Егорка — медведь, не человек, а и тот
Всем телом нездоров, ознобился третьего дни. И у самого под сердце подкатывает.
Лисичка победоносно взглянул на нового начальника выцветшим глазом. Лотошники одобрительно зашумели:
— Верно, дед!
— Старый ворон мимо не каркнет.
Шатров нагнулся к Лаврухину, спросил вполголоса:
— Это правда?
— Тепляк не успели построить, Алексей Степаныч, холода рано ударили. Я как раз сегодня хотел команду дать — приступить,— торопливым шепотом сообщил Лаврухин.— А дровишек и сами могут нарубить — тайга рядом. И воды натаять. Невелики господа!
Шатров густо покраснел от гнева, но сдержался.
— Хорошо, товарищи, сегодня же создадим вам условия. А теперь пойдемте, Мефодий Лукьянович, на полигон к экскаватору. Надо заканчивать осмотр участка и оформлять приемку. Дело не ждет.
От избушки Шатров сразу двинулся упругим гимнастическим шагом. Арсланидзе торопливо шагал рядом. Лаврухин петушком забежал сбоку, заглянул в глаза новому начальнику:
— Прошу прощенья, но, ей-богу, зря вы, Алексей Степаныч, помянули при рабочих насчет руководства участка. Это знаете какой народ? Им только дай чего-нибудь в зубы, так и пойдут трепать везде. Никакого авторитета не останется.
Шатров замедлил шаг, насмешливо посмотрел на Лаврухина:
— А вы полагаете, Мефодий Лукьянович, что горняки слепые? Могу вас уверить — они прекрасно видят недостатки своих руководителей. И никого вы не обманете, если будете прятаться от рабочих. Так авторитет не спасают. А вот если прийти к ним и честно признать свои промахи, ошибки, тогда можно и от рабочих всего требовать полным голосом.
— Это вы справедливо заметили,— подобострастно сказал Лаврухин,— рабочие очень хитрые, от них ничего не скроешь. Они только прикидываются дурачками.
Арсланидзе захохотал. Под черными усиками блеснули крепкие белые зубы.
— Называется — понял человек. Попал пальцем в середину неба. Эх ты, Мефодя!
Около «Воткинца» копошилась экскаваторная бригада. Крупный старик с разводным ключом в руках лежал между ржавыми гусеницами — подтягивал гайки. Чумазый кочегар подбрасывал в топку огромные поленья. Из трубы экскаватора еле заметно струился дымок. Вокруг -на снегу лежали комья мерзлой земли.
Увидя подходивших людей, старик выбрался из-под машины.
— Никита Савельич, вы? — радостно воскликнул Шатров.
Он был очень обрадован этой встречей: за несколько дней путешествия к прииску вдвоем Алексей успел сблизиться со старым экскаваторщиком, оценить его житейский опыт, прямодушие.
— Я самый, Алексей Степаныч,— отозвался машинист, ласково глядя на молодого инженера из-под мохнатых бровей.— Уж не вы ли к нам назначены начальником участка?
— Я. Сегодня принимаю дела. Будем с вами вместе работать.
— Вот это славно! А я услыхал, на наш участок нового начальника дают, так сразу и подумал: не вас ли? Славно, славно! Но только не взыщите, я к вам сразу с жалобой.
— Говорите, Никита Савельич,— оживился Шатров,— все говорите. Я вас только об этом и прошу. Что надо сделать, чем помочь, обо всем говорите.