В последний раз, сделав привал ввиду реки, на опушке, заросшей брусничником, мы вскипятили чай и поели, а потом долго, полулёжа, переговариваясь, ели спелую, сладко кислую, рубиново - красную под солнцем, бруснику.
Но день уже клонился к вечеру, и надо было искать возможность, переправиться на другой берег, на трассу.
Снявшись с привала, какое - то время брели без цели вверх по течению реки, вдоль берега Муякана.
И вдруг, под ноги к нам откуда - то справа, со стороны Белых озёр, выбежала торная тропа, которая и привела нас к переправе, сооружённой совсем недавно, рыбаками.
Это было подобие металлической корзины, катающейся на колёсиках, через реку по толстому тросу туда и обратно. Мы не спеша, переправились поочерёдно и буквально через пять минут вышли к трассе.
Тут мы были уже почти дома...
И подождав полчаса, действительно без проблем, остановили попутный КРАЗ, загрузились в просторную кабину и с комфортом доехали до Тоннельного...
Вечером мы пошли к знакомому плотнику из Тоннельного отряда, в баню, и парились нещадно, выбегая в чем мать родила из предбанника в пустынный огород, в паузах между заходами в адски горячую парилку. Юра разомлел, блаженно улыбался и беспрестанно повторял: - Об этом я буду рассказывать своим друзьям в Питере, а они будут мне завидовать!..
Мы посмеивались, но понимали его восторг. Ведь горожане не видят ничего подобного, потому что бояться оторваться от рутины обыденной жизни, засасывающей человека, как зыбучее болото...
Напарившись и отмывшись до прозрачной лёгкости, мы сели на кухне и достав контрабандную бутылку водки (на БАМе был сухой закон), выпили по первой, закусывая солёным с чесночком, ароматным и необычайно вкусным, жирным омулем, которого хозяин поймал, сбегав в браконьерский рейд на Верхнюю Ангару. Водочка была хрустально холодной и такой аппетитной, что мы немедленно повторили...
И тут Юра сказал тост. Он встал, расправил левой рукой пушистые усы, а-ля английский композитор Элгар, кашлянул и начал: - Я хочу выпить за то, что судьба, подарила мне возможность попасть сюда, познакомила меня со всеми вами и позволила увидеть такую красоту жизни и природы, о которой я мечтал сидя перед скучными, пыльными слепками в рисовальной студии в Академии Художеств. Я запомню на всю жизнь и этот наш поход на Амнунду, и эту почти римскую баню!
Он ухмыльнулся довольный собственным каламбуром...
- Ещё раз хочу сказать всем вам большое спасибо и обещаю вам, что если вы приедете в Ленинград, я со своей стороны постараюсь показать вам, что называется "лицо товаром" - он ещё раз ухмыльнулся.
И... и... выпьем за сказанное!!! - завершил он и опрокинув рюмку в рот, одним глотком выпил. Потом поправив усы, закусил кусочком омуля и кусочком хлеба с хрустящей корочкой (в посёлке была замечательная пекарня).
Все последовали его примеру...
Когда мы вышли на улицу, направляясь в сторону Дома Быта, был глубокий вечер, и звёздное небо во всю ширь и глубину раскинулось над спящим посёлком. Из - под речного обрыва, доносился необычно громко, шум быстро бегущей по камням воды и я привычно прогнозируя погоду назавтра, подумал, что, наверное, будет дождь...
А потом, спохватившись довольно резюмировал: - Который нам уже не страшен!
20. 03. 2006 года. Лондон.
Караси.
"К А Р А С И"
Рассказ
Я приехал на сейсмостанцию после короткого отпуска в начале июня и застал там много гостей из нашего института. Приехали на машине и прилетели на самолёте, сотрудники и сотрудницы, на летний изыскательский полевой сезон. Сразу сделалось многолюдно и тесно. Вокруг дома стояли палатки, в самом доме сейсмостанции поселились две пожилые сотрудницы сейсмологической экспедиции, которые к тому же, на летней кухне готовили ужин для всей команды приехавших, и для меня заодно...
В тот день были жареные караси в сметане, которых, за день до того, наловили сетями на Белых Озёрах, километрах в сорока от посёлка. Караси были очень крупными, а один и вовсе килограмма на три - четыре.
Я охал и ахал поражаясь его размерами, а Толя Копейкин, мой напарник по работе на станции объяснил, что на этих озёрах никто и никогда не ловил рыбу сетями и только строители новой железнодорожной магистрали, стали туда ездить на рыбалку. Поэтому такие крупные экземпляры там и сохранились.
На следующий день, я пошел в поселок за продуктами и встретил по дороге Жору, своего знакомого, бывшего торгового моряка, а сейчас оператора какой - то автоматической электростанции, на участке тоннельного отряда, называемого "третьим стволом".
Тоннель копали сразу в нескольких точках, чтобы ускорить пробивку штольни, и на перевале были сделаны три "норки", в которых тоже копошились тоннельщики. Эти норки и назывались стволами.
Услышав от меня о жареных карасях, Жора загорелся энтузиазмом, и стал уговаривать меня поехать вместе на рыбалку.
- Сети у меня есть - агитировал он меня. - Лодка резиновая - тоже. Мы на сутки туда смотаем и назавтра будем уже дома...
Я не рыбак, но подумав о том, что уж очень они, караси, вкусны в сметане - согласился.
...Стояло начало короткого таёжного лета. Дни длинные, тёплые, а ночи короткие и прохладные. Однако уже появились и досаждали комары, которые, даже в посёлке, заедали поедом и животных и людей. Женщины обязательно надевали плотные брезентовые брюки, хотя днём температура позволяла наконец, щеголять в лёгких платьях.
Но я надеялся, что мы сможем от этой напасти отбиться. И потом на озере главным нашим занятием будет ожидание, когда в очередной раз надо проверять сети и потому, основное время можно проводить у дымного костра...
Решили - надо ехать!
... Жора зашёл за мной под вечер, с необыкновенно тяжёлым рюкзаком, в который загрузил и надувную лодку, и сети, и еду. Он едва нёс его. Я взял с собой еды на двоих, в основном консервы и концентраты, и котелок, кружки, ложки.
Выйдя из избушки, мы перешли мост через речку Кавокту, и взобравшись по тропике, на автотрассу, стали ожидать попутки...
Было часов около пяти, но солнце стояло высоко, и времени у нас было достаточно, чтобы доехать и расположиться на ночёвку ещё посветлу.
Синее небо, полусферой вздымалось над скалистыми вершинами гор, покрытых лесом, и из- за последней, дальней вершины, чуть выглядывали серые острия скалистых пиков Муйского хребта, находившегося от нас на расстоянии почти ста километров. Воздух был так прохладен и чист, что видимость была удивительной...
Через полчаса, около нас тормознул, ярко - жёлтый, немецкий самосвал "Магирус", и мы, взобравшись в высокую кабину, поехали.
На БАМе был с самого начала стройки, замечательный обычай, по которому водители, видя "голосующего" на дороге, обязательно останавливались, и если было место, то подвозили куда надо. Между "стволами" тоннеля, ходили "вахтовки" - фургоны, установленные на базе ГАЗ - 66, оборудованные мягкими сиденьями. Они использовались как автобусы, перевозя пассажиров, в том числе попутчиков, и денег за это не брали...
Отчасти, как мне казалось, это напоминало транспорт будущего, когда всякая оплата проезда будет отменена ( так мы тогда думали, вдохновлённые обещаниями "теоретиков" из ЦК КПСС)...
Во всяком случае на БАМе уже тогда так было!
Вообще, попасть на Стройку Века было непросто, и потому, туда отбирали самых лучших, самых "комсомольцев" у которых заповеди строителя коммунизма, особенно в начале стройки, были в почёте. Я, в другом месте расскажу об этих интересных временах в истории Строительства, ну а пока возвратимся к рассказу о карасях...
Водитель, не заезжая в посёлок, помчался вперёд и вперёд, переехал мост через Муякан и по правому берегу, вдоль подножия горного хребта, "полетел" на север, поднимая клубы пыли, завивающиеся спиралью позади грузовика. Подвеска у немецких машин была необычайно мягкой, и мы чувствовали себя, словно ехали в такси по асфальту.