— Ну как же так, Майсара! Мы надеялись на тебя… и вдруг… стыдно, сестренка, стыдно!
— За что стыдно-то, сынок? — спросила у него пожилая женщина, выглянувшая из коровника.
— Как за что, тетушка Икбал? На ферму пришла по комсомольскому призыву, чтобы подтянуть отстающих, повысить удои…
— Молоко ведь не Майсара дает, а коровы. Она и так, бедная, старается… — сердито сказала тетушка Икбал.
— Значит, плохо старается, — заметил секретарь, — комсомолка должна быть впереди!
— Ты бы, сынок, принял самих коров в комсомол, да на них и кричал.
Девушки дружно захохотали и высыпали из коровника, надеясь развлечься. Но Холмат метнул в их сторону такой грозный взгляд, что смех сразу оборвался. Доярки присмирели и вновь принялись за работу.
Махмуд написал очерк, один из тех дежурных материалов, без которых немыслима районная газета. Похвалил, конечно, Майсару, что откликнулась на призыв обкома комсомола, но комсомольского секретаря покритиковал, считая, что в беспорядках есть и его вина.
В тот же год Майсару избрали депутатом кишлачного Совета, она стала председательствовать, а Махмуд оказался членом этого исполкома как директор совхоза, как депутат, естественно.
А сейчас она — рядом, стыдливо прикрыла веки, нежная, желанная. Время бежит. Казалось, еще мгновенье назад была ночь, и вот уже бледная полоса света пробивается сквозь шторы.
— Махмуд-ака, скажите, — начала Майсара, и вдруг смолкла.
— Я слушаю, говори же…
— Только честно, ладно? Вы специально устроили так, чтобы мы оказались в этой гостинице?
— Нет. Честное слово, нет!
Это было правдой. Еще дома они знали, что им забронированы места в гостинице «Узбекистан». Поэтому, когда прилетели в Ташкент, Махмуд и не спешил туда, уверенный, что все в порядке. До вечера еще было далеко, и он пригласил Майсару в Музей искусств. А потом они ужинали в ресторане на крыше гостиницы «Ташкент», любовались радужными струями фонтана перед оперным театром.
В своей гостинице появились где-то уже около одиннадцати. И тут им сказали, что места их отданы приехавшим на совещание сверх лимита, предложили поехать в гостиницу «Турист», что за городом. Администратор тут же позвонила туда и сообщила фамилии Махмуда и Майсары. Их приняли. Он устроился в «люксе», так как других номеров уже не было, а ее подселили к пожилой женщине. По просьбе Махмуда горничная принесла чайник зеленого чая, и он пригласил Майсару выпить пару пиал на сон грядущий…
— Ох, ака, как плохо все получилось, — вздохнула Майсара, но в этом вздохе не было сожаления. — Как я теперь в глаза людям буду смотреть? Что мужу скажу, жене вашей? Наконец, женщине в номере?
— О моей жене пусть твоя голова не болит, — сказал он, — я холост.
— Шутите?
— Ничуть. Я женюсь на тебе, уведу от мужа!
— Тогда нас обоих… Нет, нет, пусть уж лучше эта ночь будет нам подарком судьбы!
Махмуд задумчиво смотрел на ее прекрасное лицо. Странно, но до этой минуты ему и в голову не приходила мысль о предстоящем. Он был поглощен обрушившимся на него счастьем. Но… день наступал. И теперь… Ему не хотелось думать и теперь, но он понимал — думать придется, как придется и решение принимать. Твердо знал только одно — сердце никогда не согласится с тем, что ночь эта была нечаянным, вроде бы украденным подарком. Не ночь ему нужна, а жизнь с этой женщиной.
Но Махмуд чувствовал, Майсара еще не осознала до конца происшедшего с ними, и потому не время сейчас требовать от нее серьезного шага.
— По-моему, ты собиралась поведать о себе, — сказал он, придавая тону беспечность.
Она положила голову ему на грудь, подумав, что он поступил разумно, сменив тему разговора. Что они могут сейчас сказать друг другу, кроме слов любви?!
— Вы говорите, красивая? — Майсара подняла голову, заглянула ему в лицо, ища подтверждения. — Да, мы, женщины, рано начинаем осознавать силу своих чар. Да вот только редко какой приходится извлечь выгоду из них. Раньше хоть выгадывали родители — чем прекраснее невеста, тем больший калым с жениха запрашивали.
— За тебя бы много дали, — сказал Махмуд.
— Раньше? Не знаю. А теперь мои родители и свадьбу-то за свой счет справили, лишь бы поскорее избавиться от строптивой дочери. В их глазах я была именно такой! Как же, медалистка, и не хочет поступать в институт, сама от своего счастья отказывается!
— Но почему же все-таки ты не пошла в институт? — Махмуду это действительно было интересно. Красивая, умная девушка, и пренебрегла городом, его возможностями.
— Если честно, не строила никаких великих планов. Заканчивая школу, так и не знала, кем же хочу стать. Вот и осталась дома.