И вот ситуация — он вновь возвращается в хозяйство. В райкоме партии решили — пусть практически реализует все свои превосходные идеи.
— Пойдете в «Восток», — сказал Базаров.
— Я уже догадался, — кивнул Шарипов.
Вышел из райкома партии Махмуд в глубокой задумчивости. Он еще не знал, как отнестись к новому повороту в судьбе. А родные, как они отнесутся?
«Ну, матери все равно, буду я директором совхоза или командиром космического корабля, — думал он, направляясь в ставшую родной редакцию, — для нее главное, чтобы я не пил, не дебоширил, не подметал улицы по пятнадцать суток. Сестре, конечно, будет радость. Теперь заважничает, точно не я, а она назначена директором совхоза».
На дворе январь — южный, сурхандарьинский. Снег лежал серыми холмиками под деревьями, которые так и не сумели скинуть наряд полностью. Погода стояла ясная: на голубом небе светило ярко солнце и хоть и мало грело, но снег на мостовых и тротуарах распускало тут же. Промчится машина, и если зазеваешься, быть тебе забрызганным с ног до головы. Январь — начало года. «Время для назначения удачное выбрали, — мелькнула мысль, — в случае чего вину мне не на кого будет свалить. Год-то мне „открывать“ придется».
…Нужно было объяснить, почему отсутствовал на планерке. И Махмуд первым делом заглянул в кабинет редактора. Халил-ака Зияев, высокий пятидесятилетний мужчина с солидным брюшком и одутловатым лицом, сидел в кресле, уйдя в свои мысли. Увидев Махмуда, встрепенулся:
— Важные дела были?
Махмуд улыбнулся нехитрой игре — редактор делал вид, что ему ничего неизвестно.
— Был в райкоме партии, — ответил он, пожав протянутую руку, и сел к приставному столику.
— Насчет статьи договаривался?
— Ухожу из редакции, Халил-ака, — сказал Махмуд, подумав, что, может, тот и впрямь пока еще не в курсе дела. Так оно и оказалось, об этом свидетельствовала редакторская реакция — от неожиданности тот даже вскочил с места.
— Позволь узнать — куда? Или это секрет? — в голосе Халила-ака сквозила обида.
— Нет, — равнодушно ответил Махмуд, — не секрет. Пока стану директором совхоза.
— Пока. А потом?
— Посмотрю, может, министром сельского хозяйства пойду.
— Не компостируй мозги, старик, — взорвался директор. — Выкладывай все начистоту.
— Честно говорю! Базаров предложил пост директора совхоза «Восток».
— Вот так, братец, — произнес редактор таким тоном, словно произносил прощальное слово у изголовья усопшего, — готовишь вас, готовишь, пестуешь, как родное дитя, сделаешь человеком, и тут появляется какой-то дядя и, даже не поставив в известность… Уж это-то мог сделать товарищ Базаров! — Помолчал, видимо, дожидаясь сочувствия Махмуда, но не услышав его, продолжил: — Как в воду глядел. Когда ты написал статью о ферме колхоза «Красная звезда», я подумал: «Этот парень плохо кончит, потому что… дотошен». А вообще, — Зияев смягчился, — все правильно, Махмуд. Продовольственную программу должны осуществлять те, кто знает, как это делать.
— А я подумываю, не отказаться ли, Халил-ака, — неожиданно для самого себя сказал Махмуд, — вот поеду в обком и откажусь.
— Туда ездят не для того, чтобы отказываться, понял? И я уверен — все началось именно с той статьи.
Махмуд написал ее полтора года назад. Разоблачил дутую славу и доярок, и животноводов «Красной звезды», которые для того, чтобы дать высокие показатели, «химичили» с маслом, купленным в городском магазине. Сдавали его на молкомбинат по эквиваленту, повторяя эту операцию семь-восемь раз. Кроме того, списывали на каждого рожденного теленка по тонне молока. А в результате этого колхозные буренки стали рекордсменками района. Махмуд, не без помощи честных работников фермы, разобрался во всей этой механике и написал разгромную статью, которую, — правда, лишь после того, как она была перепечатана областной газетой, — обсудили на заседании бюро райкома партии. Влетело тогда многим. А бывший председатель «Красной звезды» до сих пор не разговаривает с Махмудом, даже не отвечает на приветствия, если случайно сталкивается с ним.