И смеялась Королева,И влюбляла нас в свой Дар…И никто не шел налевоОт ее волшебных чар.
Все помечено судьбою,И талантом, и трудом…Вы украсили собоюКоролевство, сан и трон.
* * *
Милиции повысили разряд.Теперь она полицией зовется.Не знаю, как для насВсе отзовется,Но Президент новации сейРад.
Мы присягаем новым временам.Неведомое будущее, «Здравствуй!»Мы станемполицейскимгосударством?ПечалитьсяИль радоваться нам?
* * *
Когда на город опустился мрак,Какой-то хулиганВ роскошном джипеСтал из окна расстреливать собак…То ли больной был,То ли много выпил.
Никто его остановить не мог.Он совершал на скорости убийства.И мучился от боли чей-то дог.И разрывалась тишина от визга.
Слепой старик шел в темь с поводырем.Четвероногий друг его погиб на месте…
Но мы убийцу все равно найдем.И содрогнется он от нашей мести.
* * *
Я не ханжа и не брюзга,Но мне не в кайф твоя серьга,Которой ухо ты пронзил…
Не знаю – гей ты иль дебил.Но уж другим тебе не быть.И можно в джунгли уходить.
Там и косичка, и серьгаЕще в цене наверняка…
Зурабу Церетели
Склоняю голову перед тобою, Мастер.И свой восторг доверю я словам.Когда ты снова у мольберта счастлив,Твоя любовь передается нам.
А дом по крышу полнится цветами.Мы пьем их аромат, как пьют вино.И снова я перед искусством замер,Которому бессмертье суждено.Живешь ты в мире грусти и оваций, —Великого Да Винчи побратим…
Не уставая в дружбе признаваться,Глядит душа твоя с прославленных картин.
* * *
Какое холодное имя – Андрей.Я имени этого много добрей.В нем нежности нет,Теплоты и любви.Ты именем этим меня не зови.
Придумай какой-нибудь суффикс к нему.И новое имя я сразу приму.
Меланхолия
Мне жить порой не хочется.Я все уже познал —И горечь одиночества,И поздней страсти шквал.
Но уходить умышленноИз жизни – тяжкий грех.Не брал у ней я лишнего.Не создавал помех.
Богатства не выпрашивал,А жил по мере сил.И у себя вчерашнегоЯ счастья не просил.
А если что не ладилосьИль били душу в кровь,Из веры, как из кладезя,Я черпал силы вновь.
И ты своею нежностьюЖизнь возвращала мне.Не потому ль по-прежнемуЯ на лихом коне.
А то, что жить не хочется,Так это все хандра…
И в горести, и в почестяхЖизнь, в сущности, добра.
* * *
В каждой вере есть свои фанаты.Разве ж проповедует Коран,Чтобы поднимался брат на брата…Но не всем, как видно, разум дан.
До сих пор не принимает сердцеКрестоносцев, сеявших огонь,На кострах сжигавших иноверцевЛишь за то, что Бог у них другой.
Есть фанаты и средь иудеев,Что иной религии не чтут.Но пришли мы в этот мир,Надеясь,Что одна судьба у нас и суд.
Что для всех религий места хватит,Как тепла и доброты на всех…
Вновь Земля своею кровью платитЗа чужую ненависть и грех.
* * *
Я увидел свой скелетИ застыл от ужаса.Мой рентгеновский портретСтал проверкой мужества.
Я разглядывал его,Словно травматолог.И не понял ничего —Стар я или молод.
Хорошо, что снимок мойСнят был не посмертно.Я принес его домойС недоверьем смерда.
И повесил свой скелетРядом с книжным шкафом…
Смотрит мрачно старый Фет,И смеется Кафка…
* * *
Мы жили рядом,Но не в смысле дома.Мы жили рядомСердцем и душой.Наверно, я соседомБыл недобрым,Когда была тыСтолько лет чужой.
Не то, чтобы чужой,Скорей одной из многих:И почему я был настолько туп,Что не сумел увидетьВ наших встречах строгихПечальную влюбленностьГлаз и губ…
И только случай,А скорей судьба мнеВдруг обнажила таинство любви…
И до сих пор не затихает пламя,В котором сжег я те года свои.
* * *
Чýдное время – восточная осень…Дали прозрачны и пальмы грустны.Красное море на берег выноситТихие ритмы лазурной волны.
Пишет Природа поэму раздумий,Мудрую сказку о нас и себе.И в тишине, и загадочном шумеВидятся мне перемены в судьбе.