- Неужели так прет? - усомнился «отек», подходя к коллеге и обнюхивая его. - Не может быть. Чего встал, иди работай.
- Мы с тобой вдвоем пойдем, - Простаков своим спокойствием вогнал всю четверку в краску.
Один из караульных начал ржать.
- Ну-ну, - не мог он договорить из-за дурного смеха, - ну ты и чудо, ебть! Ты бы знал!
- Вы будете все работать.
- Смотрите! - воскликнул «отек». - На глаза!
Леха наклонил вперед голову и уставился на обидчиков исподлобья.
- Ни фига себе! Кровью наливаются, как у быка! - «Рваная губа» хотел отойти, но был пойман за грудки и подтянут на двухметровую высоту.
- Ты быка-то видел? - Невообразимой глубины бас извергся из огромного чрева.
Жертва оказалась на грани нервного шока.
- Э!
- Э! Ты чего?! - Караульные начали вставать.
Леха изловчился и другой рукой успел ухватить второго арестанта за шиворот. Он поднапрягся и соединил две головенки.
Раздался глухой звук. Оглушенные солдаты в беспамятстве упали на землю.
Караульные пятились назад. Они не успели достать штык-ножи. В одном прыжке «два ивана» завалил обоих. После падения быстро вскочил. Тук. Тук. Оба в нокдауне. Так и не успели подняться после падения.
Когда солдатики очухались, штык-ножи перешли к Простакову. Да ему холодное оружие и не нужно, и так справится.
- Бегом к машине! - отдал он приказание все тем же заставляющим стынуть в жилах кровь басом. - Передо мной медведи посреди зимы обсирались. Вы слышите, черви? Если кто-то попытается бежать - поймаю и оторву ноги.
В четыре вечера ходом работ решил поинтересоваться начальник гауптвахты - капитан Смирнов. Выдрыхнувшись после обеда, он в прекрасном настроении вышел во двор.
Первыми бросились в глаза аккуратно уложенные кирпичи.
«Молодцы, - подумал он. - Когда солдаты в последний раз так аккуратно работали? Наверное, тот здоровый напахался. Поспокойнее будет».
Долго искать арестантов, а вместе с ними и караул не пришлось. Они сидели рядком на корточках, а перед ними на пенечке, поигрывая ножами, расположился Леха.
Рука капитана инстинктивно потянулась к бедру. Пистолета нет.
«Разоружил охрану. Что у него на уме? Он не убежал. Надо бы за оружием. Поздно. Заметил».
- Идите сюда! - спокойно позвал Простаков.
Капитана передернуло. Он отвернулся. Затем повернулся снова.
- Кто?! Я?! Я иду. Конечно, иду! Сиди, не вставай.
Офицер подошел и остановился в двух метрах. У всех четверых сидящих на корточках были биты морды.
- Что здесь произошло? - мягко начал капитан, медленно проводя рукой по запотевшей лысине. Он не пялился на оружие, но периферийным зрением контролировал лезвия.
Леха и не думал угрожать.
- Помогать мне не хотели, - он отправил сталь в ножны.
- Понимаю, - офицер приблизился еще на метр. - Оружие надо бы отдать.
- Конечно, забирайте, оно ж денег стоит, я понимаю, - Леха спокойно протянул офицеру ножи.
Смирнов тяжело выдохнул.
- Вы устали? - Здоровяк снова превратился в белого и пушистого кролика.
Лысый вяло улыбнулся.
- Немного, вот пока к тебе шел.
- Давление?
У мамы иногда болела голова. Она говорила, что это из-за давления. Других причин, по которым человеку может нездоровиться, Леха не знал.
- Вероятно, - согласился Смирнов. - Здесь, я смотрю, все нормально. Можно идти обратно.
Даже овладев оружием, начальник гауптвахты не чувствовал себя в безопасности и не спешил орать.
Четверо стали было вяло подниматься. Ноги у них явно отекли. Сколько же они тут просидели?
- Я сейчас вернусь, провожу товарища до места. А вы, раздолбаи, чтобы сидели вот точно так же. Пошли, Простаков.
- Решетка, видишь, выдрана, - сержант вертел связку ключей на шнурке.
Фрол посмотрел на сваренные между собой прутья, затем на окошко под потолком.
- Сделаешь раствор, вмуруешь ее на место.
Фрол неуклюже работал мастерком. В своей жизни он ни разу не брал в руки этот инструмент. Как оказалось, для того чтобы размешивать в ведре раствор, нужна была некоторая сила в предплечье.
Приноравливаться пришлось, снося лишения. Решетку-то он кое-как приладил, встав на внесенный в камеру табурет, а вот замазать нормально не мог. Не доставал до верхних выбоин и с табурета.
Раствор не хотел держаться на мастерке и все время шмякался на пол, а когда он наконец доносил его до нужного места, раздавался следующий шмяк.
- Я есть хочу, - пожаловался Леха по дороге.
- Ничего, сейчас накормим, - голос у офицера был добрый, ласковый.
Только когда за Лехой снова защелкнулся замок, Смирнов позволил себе крякнуть по-мужски. До сего момента он был больше девочкой, нежели мальчиком.
- Скоро принесут пожрать! - резко объявил он. - Потерпи, голубок!
- Ага, - согласился новобранец, забывая про офицера и разглядывая маленького пацанчика, бросившегося заделывать на место выдернутую решетку и обернувшегося на шум.
В камеру вводили животное, от которого несло необузданной природной мощью.
Сглотнув, Фрол слез со стула и стал смотреть то на капитана, то на детину, пытаясь уловить, в каком настроении находится гигант.
Замок камеры щелкнул.
- Привет, - первыми поздоровались два метра и протянули руку. - Я Леха.
- Фрол, - ответил паренек с жиденькими русыми волосиками, подавая запястье. - Извини, рука грязная, в растворе. Какой идиот решетку выдернул? Через это окошко даже я не пролезу.
- Я и не пытался лезть. Меня просто разозлили, - стал оправдываться Леха. Он и сам не ожидал, что будет объясняться перед этим маленьким.
Фрол уловил в голосе неуверенность. Здоровый-то он здоровый, но ко всякому детине можно подход найти. Эти переростки тихие и спокойные, если их не доставать.
- Поможешь?
- Помогу. А что делать?
- Понимаешь, мне даже со стула неудобно. Ты здоровый. Давай я тебе на плечи сяду, ты ведро подержишь. Мы эту решетку мигом вмуруем.
- Давай. Только я есть хочу.
- Тебе много надо, - посочувствовал Фрол, хорошенько размешивая раствор. - Ничего, скоро принесут.
- А тебе хватает? - Простаков сразу для себя сделал вывод, что новый его знакомый очень умный и знает намного больше него. Он вообще не такой, как те, с кем ему приходилось сталкиваться до сих пор. От паренька несло хитростью за версту. Угловатая быстрая мимика в сочетании с четкими выверенными движениями делала его похожим на ласку. А ласка - зверь хитрый.
- Мне тоже не хватает. Да разве это еда?
- Точно, - согласился Леха. - Ты сколько прослужил?
Простакову формы еще не выдали и, стоя сейчас посреди камеры в гражданке, о своем сроке службы, который равнялся нулю, он мог и не заикаться.
Фрол подбоченился.
- Один.
- Год?
Валетов прикинул, стоит ли говорить правду. С этим лучше не хитрить, за что-то же он попал сюда…
- День.
Простаков рассмеялся на всю «губу».
- А я десять!
- Дней?!
- Часов! Чего стоишь, лезь на плечи. Будем мою решетку замазывать.
Мимо камеры протопал сержант, сопровождая авторитета из овощехранилища.
- Эй, пидорасы, что это у вас за поза!
Рука у Фрола дрогнула, и он капнул на нос Простакову.
- Извини.
- Ерунда, - машина смерти развернулась от окна и направила оптику на объект.
Сержант Витек заторопил подконвойного:
- Пойдем, чего ты встал. Иди в свою камеру.
- Дай посмотреть, как два запаха трахаются.
Алексей подошел к решетке, не снимая с плеч Фрола. Резким движением он окатил оборзевшего солдатика раствором из ведра, которое держал в руках. Еще не вся жижа коснулась лица нахала, а уже мощная рука, пролетев сквозь прутья, ухватила его и притянула к заграждению.
- Извинись.
Раствор попал козлу в глаза, и он начал истошно вопить, но Леха не отпускал.
- Скажи: «Прошу прощения!»
Еще немного, и голова солдата прошла бы между прутьями, отбросив уши.
Фрол, сидя на плечах, щелкнул по темечку мастодонта.
- Отпусти его! Хватит. Пусть идет глаза мыть!
Леха послушался. Отошел в глубь камеры.