Какого труда стоило ему вырвать у Юрочки секунду, одну только секунду, миг на беговой дорожке! И как легко досталось счастье Юрочке — само легло в раскрытые руки!.. «Ну что же, ну что же, — думал Алеша, стараясь не выдать смятение от пробужденных памятью чувств. — Свое прошлое я прожил, чужое счастье, как того хотел, увидел. Остается мне… Что остается мне?..»
Жужжание мухи, с упрямым пристукиванием бившейся на стекле окна, привлекло их внимание. Юрочка повернул голову, смотрел, еще не находя в себе желания подняться. Настежь раскрытое окно было рядом. Но муха исступленно елозила по стеклу в квадрате рамы, стараясь пробиться на волю. Юрочка все-таки приподнялся, хлопнул книгой по окну. Оглушенная муха некоторое время неподвижно лежала на подоконнике, потом, топорща смятое крыло, перебежала на раму, снова полезла вверх. Юрочка отложил книгу. Он не хотел пачкать рук, взял с полки старое бритвенное лезвие, аккуратно приставил, перерезал муху пополам. Обе ее половинки упали на выступ рамы. Юрочка, брезгливо морщась, бросил лезвие на подоконник, хотел отойти, но увидел, как половина мухи, где была голова и лапки, вдруг зашевелилась, с любопытством стал глядеть. Половина мухи с тем же упрямством ползла по стеклу вверх. Время от времени останавливаясь, будто цепенела от напряжения, потом переставляла вперед одну, другую лапки, подтягивала Вверх половину своего тела, снова цеплялась лапками и ползла, все ползла вверх по освещенному снаружи стеклу. Где-то на половине своего невероятного пути муха остановилась, задрожали ее крылья, последним напряжением сдвинула она вперед ноги и сорвалась, упала замертво на подоконник.
Юрочка удивленно присвистнул.
— Смотри-ка, — сказал он, — тоже за жизнь цепляется! — Он нацелился пальцем, сощелкнул остатки мухи на пол..
Ничего особенного не было в том, что сказал и сделал Юрочка. Но в мухе, разрезанной пополам, в ее исступленном упорстве, с каким она ползла по освещенному снаружи стеклу, как будто что-то было от Алешиной судьбы, и Алеше сделалось не по себе. Наверное, взгляд его выдал: он заметил, как Ниночка, пожав плечом, переглянулась с Юрочкой. И тут же, упрекая, обиженно сказала Алеше:
— Ты совсем не слушаешь меня! — Приподнялась, посмотрела в зеркало, поправила волосы.
Юрочка отошел от окна, будто в затруднении, потер шею, сказал:
— Ну, вы тут воркуйте. Я пойду покурю! — он вытянул из пачки, лежащей на подоконнике, папиросу, похлопал по карману брюк, проверяя, на месте ли зажигалка, пролез боком между столом и стульями, вышел в кухню. Ниночка проводила его внимательным взглядом, когда входная дверь прихлопнулась, сказала в неодобрении:
— Курить начал! — она слабо улыбнулась, приглашая Алешу разделить ее иронию; Алеша промолчал. Ниночка сделала скорбное лицо.
— Мы ведь скоро уезжаем! — сказала она. — Дора Павловна задержала нас до осени. А институт уже в Брянске… Так что мы в ожидании и нетерпении. Ты-то полсвета объездил! А я ведь нигде не была.. Жила, как рыбка в аквариуме!.. А ты не хотел бы поступить в наш институт?! Ты же любил лес? А что, Алеша?! Вот была бы прелесть!.. — Бледные ее щеки закраснели, повлажнели глаза. Она наклонила голову так, что волосы легли на плечо, заглядывая сбоку ему в глаза, как любила делать это в школьные времена, спросила:
— Ты не забыл? Ты все помнишь?!
Алеша почувствовал маленькую, почти невесомую ладонь на своей тугой от постоянного напряжения руке.
— Ого! Какие в тебе силы! — Ниночкины пальцы озорно пробежали по закаменело лежащей на столе его руке, придавили запястье.
— Ты не должен на меня сердиться, Алеша, — сказала она медленным шепотом, отделяя слово от слова и тем придавая каждому особый смысл. — Я все та же. Понимаешь? Все та же!.. — Лаская его руку, она смотрела улыбчивым взглядом, приподняв брови: она как будто возвращала его в прошлое, и в голосе ее, в ее укрытости от Юрочки, было обещание какой-то будущей, неопределенной, но возможной между ними радости.
— Алешка! Поверишь ли, но мне всегда хотелось, чтобы вы оба, понимаешь — оба! — были со мной! Ты слышишь, что я говорю?!
Шепот Ниночки волновал, в то же время тоской давил сердце. Алеша не знал, как, не обижая, высвободить свою руку из-под Ниночкиной руки. Глазами он искал хоть что-нибудь, что могло бы их отвлечь.