Зенобия. Уехал? Навсегда?
Мать. Да. И как можно скорее.
Зенобия. Простите, но я не понимаю.
Мать. Извините, но я должна внести ясность. Ни я, ни мой светлой памяти супруг не были довольны его выбором первого места работы. Но мы полагали, что через год, самое большее два, он возвратится в Варшаву и займется частной практикой. Скажу откровенно, разве все это для такого человека, как мой сын? Я знаю его лучше всех. Что мог дать ему такой маленький городок? На какую карьеру здесь можно надеяться? Но потом совершенно неожиданно появились вы. Не перебивайте меня. Я жду от вас лишь одного — чтобы вы не мешали, что же касается ваших возможных условий, то, какие бы они ни были, я их все принимаю заранее.
Зенобия. Простите великодушно, но я не понимаю…
Мать. Не будьте наивной.
Зенобия. Но Анджей… Анджей — мой муж.
Мать. Я прежде всего заинтересована в том, чтобы он уехал отсюда. Навсегда. Уговорите его, растолкуйте по-своему. Он здесь пропадет, затеряется, ничего не достигнет.
Зенобия. Что вы говорите? Скольких он спас!
Мать. Прекрасно. А о нем, о нем самом вы не думаете? Конечно, это очень легко, это проще простого — привыкнуть, как вы говорите. А откуда вы знаете, что он привык? Что вы можете знать об окружающем мире, о жизни вообще? Вы, выросшая в маленьком провинциальном местечке, откуда дальше кончика своего носа ничего не увидишь.
Зенобия. Не знаю.
Мать. Вы не знаете, я верю этому. Но, когда он приехал сюда, вы знали, что надо делать, чтобы привязать его к себе.
3енобия. Он мне понравился, обыкновенно, как парень девушке.
Мать. А если бы он принадлежал к тому же самому… извините, кругу, что и вы, он тоже понравился бы вам?
3енобия. Конечно. Только таких людей, как Анджей, к сожалению, не так уж много. (Зажигает свечу.)
Мать. А я ничего не слышала. (Пауза.) Действительно идет.
Шаги на лестнице и свист.
Зенобия гасит свечу.
Значит, он вам тогда просто понравился? Вы знали, что он слишком благороден, слишком порядочен, чтобы уклоняться от ответственности за свой необдуманный шаг.
Зенобия. Но ведь я ему тоже понравилась. Иначе бы…
Мать. Знаю, знаю…
Зенобия. Через некоторое время я поняла, что…
Мать. Знаю. Именно это я и имела в виду. Но мне не верится, что Анджей был вашим первым мужчиной. (Пауза.) Скажите мне.
Зенобия. Нет, не был.
Мать. И, несмотря на это, решил на вас жениться?
Зенобия. Да. Несмотря на это.
Мать. Потому что вы не предупредили его вовремя. Вы не хотели его предупредить.
Зенобия. Нет, я с самого начала не скрывала. Он тогда поехал к вам, а когда вернулся…
Мать. Все равно. Вы не имели права портить ему жизнь и навсегда его связывать! Не имели права!
Зенобия. Но это не так, совсем не так! (Плачет.)
Звонит телефон. Зенобия порывисто вскакивает, подбегает к телефону и с трудом овладевает собой.
Да. Нет, еще нет. Очень беспокоюсь. Привезли больного? Несчастный случай? Операция… К сожалению… Хорошо, как только он вернется. Конечно. (Кладет трубку.)
Мать. Вы сами понимаете, какую причинили нам боль. Старшего сына мы потеряли на войне, тут я могу быть в претензии только к господу богу. У нас остался один Анджей. После того как он уехал сюда… Да успокойтесь же, ради бога! После его отъезда мы с мужем почувствовали себя очень старыми, нужными только друг другу, а этого мало. Поймите, что мы пережили, когда Анджей сообщил нам о своем решении. Мы до последнего момента надеялись, что до этого не дойдет, что он опомнится. Мы не были на свадьбе нашего единственного сына. В тот день… мой муж впервые в жизни… (Делает движение, как бы смахивая слезу.) Правда, он тогда очень нервничал… Умирая, просил, чтобы я его простила. Но сказал, что Анджея не простит никогда. Вы знаете, что я написала Анджею только после похорон.
Шум проезжающего автомобиля.
Может, это он? Дайте слово, что не будете уговаривать его остаться! И успокойтесь, очень прошу вас. Так распускаться — дурной тон.
Зенобия. А что же — хороший тон? Может, вы скажете наконец, а то я не знаю. По-вашему, я не имею права знать, вообще не имею никаких прав!