Я взял Ликасту за руку и повел её в ванну. Странно, но она подчинилась. Я молча начал смывать с неё гной и всю прочую гадость. Тут было нечто вроде мыльной губки, так что дело шло хорошо.
— Что ты делаешь, — наконец спросила Ликаста когда я дошел до груди. — Дай, сюда, я сама.
Она отняла у меня губку и отпихнула меня прочь. Мимо моих ног прополз её хлыст и зашипел на меня змеиной головой. Я отступил, развернулся и вернулся в гостинную. И объяснил на таращихся на меня Хара и Гульнуна.
— Не люблю грязь.
— Ага. Понятно, — кивнул Хар. Он, по своему обыкновению, был в шлеме, но мне показалось что он ехидно улыбается.
Гульнун замычал что-то неразборчивое и отошел в сторону.
На следующий день, когда Ликаста с Харом ушли и оставили меня с человекобыком одни, он долго молчал. Потом поел, вздремнул, попил и наконец завел разговор.
Я в это время не сидел без дела — Кенни наконец отмер. И сейчас я развлекался тем, что исследовал его возможности. Пока я приспособил его вместо дрона-разведчика. Увы, картинку он передавать не мог. Но я будто понимал, что он видит. Поэтому я сидел у входа, и незаметно отправлял его на разведку. И как только он натыкался на что-то интересное, я его возвращал и он “показывал” увиденное. Это было меньше всего похоже на видео. Я как будто “вспоминал”, как карабкаюсь по стенке, заглядываю в бойницу, и слушаю разговоры двух цвергов. Это требовало полного сосредоточения, поэтому я с некоторой неохотой отозвался на голос Гульнуна. Тот говорил с паузами, долго подбирал слова. С ним было тяжело общаться.
— Слышь, гном… — забавно, а ведь они до сих пор не спросили, как меня зовут. — Ты знаешь, кто такие гигару?
— Не совсем, — осторожно ответил я.
— Ааа… Муэ… — задумчиво протянул Гульнун. А потом закинул башку к потолку и протяжно замычал. Я уже знал, что так он смеётся. Я терпеливо дождался пока он промычится. Но продолжения не последовало.
— Ну и кто они такие? — наконец спросил я, поняв, что это не пауза, а конец разговора.
— Муэ? Кто? А! Да… Гигару! Муэ они… Муэ… — человекобык наморщил лоб. Я подозревал, что его тугодумность, как минимум наполовину наигранна. Вот и сейчас, он скорее думает не что сказать, а что он может сказать. Мои подозрения подтвердились. — Спроси Хара!
— А ты не можешь сказать? — слегка поддразнил я его.
— Я все могу! — гулко проревел он в ответ. И даже без “муэ”.
— Конечно. Кроме как говорить без разрешения Хара? — ляпнул я, и тут же пожалел. Вот сейчас быканет, а у меня дубинка не по размеру. Такую тушу надо кувалдой глушить. Но, против ожидания, Гульнун не рассвирепел.
— Не, ты не туда думаешь. Гигару скульпторы плоти. Видел зайца? Ликаста такая же, — Гульнун ткнул культей себе в грудь. — Внутри. Спроси Хара, он скажет лучше. Смотри на вход. Я буду спать.
И в самом деле завалился на скатку. А через минуту вырубился, трубно захрапев.
Через пару часов Кенни принес картинку, что Хар с Ликастой возвращаются. Хар буквально орал на Ликасту по дороге. Та в ответ отмалчивалась, что на неё совсем не похоже.
В наш “номер” Хар ворвался первым, сорвал шлем и оскалился в улыбке. Очень недоброй. Еще эти подсвеченные красным глаза. Ух и злобная же у него была рожа.
— Гульнун! Радуйся! Мы купили тебе новую руку! — заорал Хар. — И нам стоило это половины добычи, Нирийские яйца мне в рот! За эти деньги мы могли бы нанять трех таких как ты!
— Может ты думаешь, что я не смогу убить тебя одной рукой? — спросил минотавр обманчиво спокойно и взял здоровой рукой свой огромный топор. Вперед выступила Ликаста и положила свою, такую маленькую, ручку ему на плечо.
— Хар пошутил. Он цверг и траты делают его глупцом. Мы бы никогда не смогли нанять такого, как ты, Гульнун, за такие деньги. Ты стоишь больше. Сядь и приготовься к боли.
Хирургические операции в полевых условиях сами по себе зрелище не из приятных. Но то, что творит Ликаста, делает их кратно более омерзительными.
Я сломался на моменте, когда она надрезав и так плохо зажившую культю Гульнуна, загнала ему в кость какую то хрень, похожую на костяной штифт с извивающейся бахромой из ленточных червей. Я плюнул и снова вышел "покурить".
Меня немного беспокоило, не придет ли местная стража на утробный рев боли Гульнуна, от которого я аж приседал. Но нет, похоже, цвергам было насрать, что происходит у гостей их города. Знаменитое цвергское гостеприимство, надо полагать.