Однако при всем андроцентризме династической жизни в деле личного благочестия, да и в обустройстве брачной стратегии семьи, огромная роль отводилась женщинам. Неслучайно историки искусства видят в женах высшей знати еще и владелиц, а то и своеобразных распорядительниц больших домашних мастерских, поставлявших благочестивые артефакты, по которым мы можем судить сейчас о религиозной жизни той или иной элитарной семьи. В определенном смысле их соприкосновение с этими предметами бывало более личным и индивидуальным, чем у их родичей-мужчин, а с другой стороны — именно на взаимодействии между женщинами держались зачастую внутрисемейные контакты. Кроме того, связь с правящим домом, возникшая благодаря родству через брак, как раз в женских именах порой и запечатлевалась[79].
Что же известно о царских тетках, которые формально или на деле должны быть заменять мать племянникам Дмитрия Ивановича Годунова?
Надо заметить, что большая часть информации об этих женщинах сосредоточена в различных поминальных записях, сообщающих о вкладах, которые делались ими самими или по ним. Так, мы уверенно можем сказать, что одна из этих теток — по всей видимости, первая жена Дмитрия Ивановича — скончалась в ту пору, когда Ирина Федоровна успела не только выйти замуж за наследника, но и стать царицей. О дате ее кончины (5 декабря 1588 г.)[80], об огромном вкладе, который сделал по ней муж, и, что самое существенное, об ее именах, мы узнаем из документов, связанных с родовой усыпальницей Годуновых, костромским Ипатьевским монастырем:
Въ лѣто 7097-мъ [1589 sic! должно быть 7096/1588. — А. Л., Ф. Х.] году декабря въ 7 день былъ государевъ бояринъ Дмитрей Ивановичъ Годуновъ въ Ипатцкомъ монастыре похоронять семьи своеи Агрипены иноки Александры привезъ Дмитрей Ивановичъ окладныхъ и складныхъ 86 образовъ, у нихъ было золотыхъ 48, да серебреницъ 8 [Соколов, 1890: 55][81].
Благодаря показаниям Вкладной книги из этого же монастыря, мы узнаем и дату именин Годуновой:
Да по Дмитрїєвои сємьє Ивановича по Агрипѣнє по инокє Алеѯандрє кормъ кормить на Єѧ прєставленїе. декабрѧ въ є҃ [5] день. Да дрꙋгои кормъ кормить на Єѧ памѧ июнѧ въ к҃г [23] день [Книга вкладная…, 1728: л. 13об.–14].
Таким образом, нам известно, что эта супруга Дмитрия Ивановича в крещении была Агриппиной (Аграфеной), а при пострижении, в соответствии с весьма устойчивой традицией, приняла имя, начинающееся на ту же букву, и сделалась Александрой. Обратим внимание, что, несмотря на монашеский постриг, поминать ее предписывалось на день святой, тезоименитой по прежнему, мирскому, крестильному имени Агриппина, 23 июня (память св. Агриппины, мученицы римской). Такова была общая практика — иноков и инокинь обычно поминали не по монашескому имени, а по тому, что было дано в крещении.
Иными словами, при всей скудости сведений об этой женщине[82] (мы ничего не знаем, например, даже о ее происхождении) ее именование не вызывает сомнений и целиком соответствует тем принципам и тенденциям — как в имянаречении, так и в коммеморативной практике — которые свойственны XVI–XVII столетию.
После ее смерти Дмитрий Иванович недолго оставался вдовцом, годы наивысшего могущества и богатства ему суждено было разделить не с Агриппиной. От этого нового этапа его матримониальной жизни сохранилось множество объектов, так или иначе связанных с женскими мастерскими или, по крайней мере, с женскими именами, однако ответ на вопрос, кто, собственно, за этими именами скрывается, требует разрешения сразу нескольких загадок. Каким набором фактов мы здесь располагаем?
Доподлинно известно, что, скончавшись незадолго до своего племянника Бориса, в 1605 г., Дмитрий Иванович оставил по себе вдову, надолго его пережившую. Во всяком случае, в 1628 г. она еще здравствовала и располагала возможностью пожертвовать в монастырь довольно значительную сумму денег:
Во 136 [1628] году дала вкладу Новодевичья монастыря старица Александра Дмитрiевская жена Годунова пятьдесятъ рублевъ денегъ [Иванов, 1892: 26].
80
В работах С. Б. Веселовского [1946: 78–78 [примеч. 5]; 1969: 185–186 [примеч. 64]] ошибочно указывается 1598 г. В статье А. Л. Корзинина [2021: 299] дата кончины Агриппины показана как 7 (а не 5) декабря 1588 г., однако это неверно — 7 декабря Дмитрий Иванович приехал в монастырь хоронить свою супругу.
81
Соответствующие сведения есть и во Вкладной книге костромского Ипатьевского монастыря: «Лѣта зч҃г [7096/1588]. Дєкабрѧ въ к҃ [20] дєн далъ гс҄дрвъ Болѧрин Димитрїи Иванович҄ Годꙋновъ. по своєй сємьє Агрипѣнѣ, по инокѣ Алєѯандрѣ, в домъ живоначал҄ныѧ Тро҄ицы в Ыпацкой мнс҄трь. Бж҃їє милосєрдїє. во сємьдєсѧт пѧть образовъ окладных, а оу нихъ сорокъ восємъ золотых, да осмь срєбрѧныхъ» [Книга вкладная., 1728: л. 12; Иоанн Павлихин, 2013: 17 [примеч. 12], 20 [ил.]]. Как известно, одним из значений встречающегося здесь и во многих других древнерусских источниках слова семья было "жена, супруга".
82
Она упоминается среди сидевших за столом боярынь на последней свадьбе Ивана Грозного и Марии Нагой, причем фигурирует на первом месте среди женщин из клана Годуновых — следом за ней названы Евфимия, жена Василия Годунова, и Пелагея, жена Степана Годунова [ДРВ, XIII: 113].