Лишний раз убедиться в том, что старица Александра — это не кто иная, как вдова царского дяди Дмитрия Ивановича, а заодно узнать ее мирское имя и получить некое представление об источнике ее благосостояния мы можем благодаря жалованной подтвердительной грамоте царя Михаила Федоровича, выданной 31 декабря 1621 г.:
Се аз, царь и великий князь Михайло Федорович всеа Руси самодержец, пожаловал есмя Нового девичья монастыря старицу Александру, что была в мире боярина Дмитреева жена Ивановича Годунова, старою мужа ее Дмитреевой купленою и выменовною вотчиною […] А в подлинном списку тое грамоты написано все имянно, что были те села и деревни и пустоши в вотчине за мужем ее за боярином за Дмитреем Ивановичем Годуновым, и мужа ее Дмитрея не стало, и во 114-м [1606] году те села и деревни и пустоши в записных вотчинных книгах записаны за вдовою за Стефанидою боярина за Дмитреевскою женою Ивановича Годунова. Что била нам челом Нового девичья монастыря старица Александра, что была в мире Стефанида, мужа-де ее боярина Дмитрея Ивановича купленая выменовная вотчина в Кашинском уезде село Пухлимское да село Богоявленское, Медведицкое тож […] и нам бы ее, старицу Александру, пожаловать, велети ей на те вотчины по прежним указом и старым записным книгам дати нашу жалованную грамоту, по чему ей теми своими вотчинами владеть […] И на те вотчины ей, старице Александре, ся наша царьская жалованная грамота, а владети ей теми своими вотчинами по сей нашей царьской жалованной грамоте. [АСЗ, IV: 438–439 [№ 527]][83].
Весьма вероятно при этом, что в начале 30-х годов XVII в. инокини Александры (в миру Стефаниды) уже не стало, потому что вотчины в Кашинском уезде, упомянутые в царской грамоте, около 1631/1632 г. переходят к одному из родственников ее мужа, Матвею Михайловичу Годунову [Павлов, 2016: 440; Павлов, II: 282].
Та роль своеобразной заместительницы матери Бориса и Ирины, которую Стефанида (Александра) Годунова играла в семье, видна, в частности, из родственного письма, которое в 1609 г. посылает ей царевна-инокиня Ксения (Ольга) из осажденного Троице-Сергиева монастыря.
Къ (госу)д(а)р(ы)не моеi светъ бабушке Стефаниде О[н]дрее(в)не Борисова до(ч) Федоровичiе Годунова чело(м) бье(т). Буди, г(осу)д(а)р(ы)ня, здарова на многие лета с с(ы)номъ свои[м] с кня(з)[ем] Ивано(м) Семенавичемъ и с невесткою с княпнею Аленою Ивановною. Пожалуй (госу)д(а)р(ы)ня, пиши ко мне о свое(м) здаро(в)е, а мне про ваш[е] здаро(в)я, слышив, радовати(с). А похоче(ш) про меня ведать, я у Живонача(л) — ные Троицы в осаде (с) ма(р)та по 29 в свои(х) беда(х) чу(д) ж[и]ва со всеми старицами, коне(ш) — но, бо(л)[на], а впре(д), (госу)д(а)р(ы)ня, ни[к]то не чае(т) себе живата. Зде(с) у на(с) за гре(х) за н(а)шь шато(с)ть и измена великая, да у на(с) з же в осаде моровая пов(е)трея, пришли на всяки(х) людеи скорби великие смертные. А вся днь хороня(т) мертвы(х) чла(в)ъ по дваца(т) и по трицати и б(о)лши. Которые люди по ся месте осталися, и те собою не владеютъ, все обезножели. Да пожалу(и), г(осу)д(а)р(ы)ня, о(т)пиши ко мне про моско(в)ское жи(т)е, про все подлинно, что у ва(с) деяца. А я тобе г(осу)д(а)р(ы)не свету много чело(м) бью [Тюменцев & Тупикова, 2018: 945 [Прилож., № 1]].
Из этого письма очевидно, что Ксения (Ольга) Борисовна именует вдову своего двоюродного деда «бабушкой» не только по формально-этикетным соображениям — они явно поддерживают регулярную переписку и остаются близки друг другу в несчастьях. Кроме того, мы обретаем и отчество Стефаниды, которое еще не раз встретится нам в различных документах — Андреевна. Узнаем мы и о том, что у Стефаниды Андреевны имелся сын, носивший княжеский титул и по крови с Годуновыми никак не связанный. Таким образом, напрашивается предположение, что Дмитрий Иванович, будучи ко времени кончины Агриппины в 1588 г. человеком немолодым, вступил в новый брак не с девицей, а со вдовой. Однако, пытаясь определить, когда именно это произошло, мы неожиданно сталкиваемся с целым рядом сложностей и противоречий.
Самая главная из них обусловлена тем, что после кончины Агриппины Годуновой в источниках, относящихся к семейной жизни боярина Дмитрия Ивановича, фигурируют два разных женских имени — уже знакомое нам Стефанида и Матрона (Матрена). Попробуем разобраться, где и как они появляются.
Имя Стефанида, помимо процитированных выше текстов, есть по крайней мере на трех артефактах. Два из них — это не что иное, как памятники лицевого шитья, являющие собой личные вклады жены Дмитрия Годунова, предположительно созданные в ее мастерских. Надпись на одном, сударе с изображением «Богоматерь Воплощение», гласит: