С того дня, как рассказ о трагедии семьи Чжана был впервые опубликован в газете, самыми бойкими местами по продаже газет стала площадка у входа в суд и улица, где жила семья Лю. Сюда сходились мальчишки-газетчики со всего города и подымали многоголосый шум. Полицейские как-то избили несколько продавцов газет, но владельцы этих газет привлекли их к ответственности. Поэтому полицейские теперь не осмеливались трогать маленьких газетчиков, которые выстраивались под окнами дома Лю и, размахивая газетами, кричали: «Покупайте газеты! Покупайте газеты! Новое сообщение: Лю У и Чжао Лю обманом продают детей! Они торговали девушками и довели до смерти трех человек! Покупайте газеты!», «Свежие газеты! Чжан Тянь-бао взывает о помощи!»
У дома Лю собиралась большая толпа, люди читали газеты, многие выкрикивали ругательства. У дома с раннего утра стоял такой шум, что Лю У и Чжао Лю не могли спокойно ни спать, ни есть. Они прочно запирали двери и не смели и носа высунуть на улицу. Душегуб приказал слугам по утрам скупать у дома все газеты. Каждый день в шесть часов утра, когда первые разносчики с полными сумками газет появлялись у дома, Чжао Лю подымал слуг и посылал их на улицу скупать газеты. Но и это не помогало — все равно многие газеты попадали в руки окрестного населения. Душегуб уже не мог ждать, он постоянно связывался с судом, но и оттуда никаких новостей не поступало. Председатель суда написал ему в конфиденциальной записке:
«Я уже ничего не могу поделать с этим проклятым делом и не рад, что ввязался в него!»
А кампания протеста принимала все больший размах. В редакции газет и в городской суд поступали тысячи писем протеста. Под давлением общественного мнения суд, наконец, вынужден был опубликовать в газетах следующее сообщение:
«Суд проводит тщательное расследование дела Чжана и Лю, по окончании которого будут приняты надлежащие меры и в случае необходимости первоначальный приговор будет отменен…» и т. д. и т. п.
Чжан Тянь-бао и Лао Хэй, узнав об этом сообщении, очень обрадовались. Им показалось, что наконец-то разошлись тучи и над ними показалось яркое солнце. Радовались и остальные заключенные. Все ждали пересмотра дела. Чжан Тянь-бао даже почувствовал себя лучше, а Сяо-ма и Шунь-мэй целыми днями весело улыбались. Словом, все политические надеялись на удачу.
Дня через три после этого утром надзиратель вызвал Чжан Тянь-бао с детьми, и их снова в машине повезли в суд. Когда они в сопровождении полицейских вошли в зал суда, со всех сторон засверкали магниевые вспышки, защелкали фотоаппараты репортеров. За судейским столом сидели трое прежних судей. Душегуб и Чжао Лю находились уже в зале.
Председатель суда объявил заседание открытым и сделал следующее заявление:
— Ознакомившись со всеми обстоятельствами настоящего дела, суд пришел к следующему выводу: Чжан Тянь-бао ночью ворвался в дом Лю и устроил там дебош с избиением людей. За это он на основании закона был приговорен к каторжным работам. Но, учитывая его несознательность, тяжелое положение семьи и то, что некому воспитывать его детей, суд решил отнестись к нему снисходительно, отменить указанный приговор и освободить Чжан Тянь-бао с детьми из-под стражи. Суд признает Лю У и Чжао Лю невиновными в том, что жена Чжан Тянь-бао — Ван Юй-чжэнь покончила с собой. Однако, принимая во внимание, что Чжан Тянь-бао является работником семьи Лю и что он не имеет средств на похороны жены, суд обязывает семью Лю похоронить жену Чжан Тянь-бао за свой счет. Следствие, проведенное лично старшим следователем, подтвердило, что дочь Чжан Тянь-бао — Фэн-цзе действительно умерла от тяжелой болезни. Исходя из этого, суд считает необоснованным обвинение Лю У и Чжао Лю в том, что они продали Фэн-цзе. Настоящим суд постановляет больше к этому делу не возвращаться. — Председатель окончил чтение, снял очки и спросил: — Чжан Тянь-бао, вы с сыном согласны с решением суда? Если намерены еще жаловаться, я вынужден буду снова отправить вас в «Сиисо»!