Позже Ленин, как известно, назвал ошибкой стремление «произвести непосредственный переход к коммунистическому производству и распределению» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 157, 151). Но возникает вопрос: сказано это было по отношению к той политике, которая проводилась в 1918 – 1920 годах? Но ведь эта политика, как неоднократно заявлял сам Ленин, диктовалась прежде всего обстоятельствами жесточайшей гражданской войны и иностранной интервенции, разрухой, голодом, угрозой полного распада общественных связей. Или речь шла о чем-то большем? Судя по всему, он думал о всей концепции перехода от капитализма к социализму, как она сложилась после Маркса.
Ленин проделал огромную работу в этом направлении, хотя не успел разработать целостной концепции перехода к новому обществу в России. Но пора вдуматься еще раз – в контексте всей тогдашней политической борьбы в партии и обществе, – был ли нэп для него лишь тактикой передышки, или это были подходы к переосмыслению места Октября и новой России в судьбах мировой цивилизации, наполнение новым содержанием социалистической идеи, когда расчеты на победу «мировой революции» не оправдались.
Если посмотреть свежим взглядом на все то, что делал Ленин в свои последние годы, о чем писал, что критиковал, против чего выступал, на чем настаивал, и если попытаться вычленить во всем этом главное, то можно было бы, наверное, определить так: это были поиски нового понимания социализма и объединения людей, разобщенных жестокостью и ненавистью, вовлечения их в созидательную работу или, как мы теперь сказали бы, консолидации всех, кто готов участвовать, приобщиться или хотя бы содействовать цивилизованному развитию России в ее стремлении к социальной справедливости и благу людей труда.
Отсюда – идея смычки и «правильных соотношений» со всем крестьянством. Стремление привлечь на сторону новой власти интеллигенцию и «спецов», вообще всех, кто готов был примириться с народным выбором. Отсюда – идея непременного усвоения всех достижений мировой цивилизации. Перенос центра тяжести с политической борьбы на планомерную «культурную» работу в широком смысле, охватывающем и отношения между классами, и экономику, и собственно культуру. Поэтому Ленин придавал такое огромное значение кооперации и отводил ей принципиально новую роль. Отсюда – настойчивое требование овладевать такими рычагами экономического развития, как рынок, торговля, финансы, капитал, в том числе иностранный через концессии. Отсюда – попытки достичь соглашения с теми в международном рабочем движении, кто не принял Октябрьскую революцию. Отсюда – ориентация на сосуществование, «сожительство» с «партией мира» в буржуазном лагере Запада.
По сути дела, речь шла о революции в революции, может быть не менее глубокой, чем Октябрьская, и что особенно важно – мирной, открывавшей перспективу постепенного самореформирования общества на социалистических началах.
Именно так можно трактовать идею «гражданского мира», о котором Ленин поставил вопрос в 1921 году и который прямо связал не только с перспективой развития страны, но и с мировой политикой (См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 78, 80).
К сожалению, Ленину как строителю нового общества в мирных условиях был отпущен слишком короткий срок. Коренное изменение им своего взгляда на социализм не было по-настоящему понято и оценено его сподвижниками. А некоторые его последние советы, реализация которых могла бы решающим образом повлиять на все последующее развитие страны и саму судьбу социализма, были попросту проигнорированы. Это обернулось деформациями и многими трагедиями.
Конечно, никто не собирается переносить в наше время, в перестройку задачи, которые нащупывал и увидел Ленин в конце своей жизни, рассматривать его идеи как прямые указания для нас. Но по масштабам, по характеру, по методу мышления это сходные задачи.
Самое общее и принципиальное, что делает правомерным такое сопоставление, состоит в том, что теперь, как и тогда, речь идет, повторюсь, о революции в революции, о реалистическом пути движения к новому обществу, о наиболее эффективных формах реализации социалистического выбора.
Именно поэтому, задумывая и начиная перестройку, мы прежде всего обратились к последним работам Ленина. И почерпнули оттуда уверенность в том, что встаем на правильную, хотя и трудную, дорогу. Реальная же политика перестройки определялась, конечно, нашими конкретными условиями. И все же не только в принципе, поскольку речь шла о переходном этапе, о новом обществе, но и по основным направлениям преобразовательной работы аналогия с ленинским периодом напрашивается. Как и тогда, встал вопрос ребром: нужна новая экономика, нужна реорганизация политической системы, нужно действительно федеральное государство.