И на IV конгрессе Коминтерна он эту же мысль подчеркивал. Мы знаем, говорил он, «что спасением для России является не только хороший урожай в крестьянском хозяйстве, – это еще мало» (ведь у нас некоторые товарищи связывали всю судьбу нашей программы с этим вопросом – будет ли хороший урожай. – Е.Я.), «не только хорошей состояние легкой промышленности, поставляющей крестьянству предметы потребления, – этого тоже еще мало» (Ленин, Собр. соч., т. XVIII, ч. 2, стр. 95). Видите, как Ленин бьет тех товарищей, которые в эту сторону делали упор в вопрос об урожае и легкой промышленности.
Ленин говорил: нам необходима также тяжелая индустрия, потребуется несколько лет работы, чтобы привести ее в хорошее состояние. Без спасения тяжелой промышленности, без ее восстановления мы не построим социализма, мы вообще погибнем как самостоятельная страна, говорил Ленин. Поэтому партия поступила совершенно правильно, когда она вопрос о тяжелой промышленности, вопрос об электрификации поставила как боевую задачу. Сроки нам даны короткие. И международная обстановка и внутренняя обстановка требуют того, чтобы мы шагали быстро, чтобы мы быстро выполняли план. Энтузиазм рабочих и крестьян, которые хотят намеченный план социалистической перестройки выполнить не в пять лет, а в четыре – три года, – этот энтузиазм идет целиком по линии ленинизма, он воспитан, пропитан боевым духом ленинизма.
Ленин формулировал коммунизм как задачу создания высшей формы производительности труда, когда рабочий класс, овладев государственной властью, создает производительность труда на добровольном сознательном объединении использующих передовую технику рабочих. Без передовой техники не может быть коммунизма и не может быть вообще и речи о коммунизме.
Ленин ставил вопрос о победе социалистической революции в связи с тем, как мы разовьем нашу тяжелую индустрию и особенно тракторостроение. Он говорил:
«Среднее крестьянство в коммунистическом обществе только тогда будет на нашей стороне, когда мы облегчим и улучшим экономические условия его жизни. Если бы мы могли дать завтра сто тысяч первоклассных тракторов, снабдить их бензином, снабдить их машинистами (вы прекрасно знаете, что пока это фантазия), тогда крестьянин сказал бы, что я за коммунию, т.е. за коммунизм. Но для того, чтобы это сделать, надо сначала победить международную буржуазию, надо заставить ее дать нам эти тракторы, или же поднять нашу производительность труда настолько, чтобы мы сами могли их доставить» (Ленин, Собр. соч., т. XVI, стр. 153).
Значит, либо когда будет побеждена мировая буржуазия, либо «мы сами». Здесь заключается и ответ тем критикам нашей партии, которые упрекали нас в национальной ограниченности, которые говорили о том, что будто бы Ленин не допускал мысли о построении социализма в нашей стране без победы пролетарской революции во всем мире. Он говорил – либо этак, либо так: или самим дать 100 тыс. трактористов, дать бензин и тогда сами построим, а если сами не сумеем, тогда одна только надежда – на победу мировой революции. Ленин говорил как о громадном достижении на IV конгрессе Коминтерна о том, что 20 млн. руб. мы могли накопить и вложить в капитальное строительство. 20 млн. рублей! А теперь мы наметили десятки миллиардов затратить в одну пятилетку на капитальное строительство. Каждый наш крупный завод стоит сейчас 100 – 150 млн. руб. В этом отношении мы имеем сейчас совершенно другие масштабы.
Забегая вперед, должен сказать, что нами намечено в эту пятилетку построить, выпустить из наших, имеющихся и строящихся, тракторных заводов и мастерских 450 тыс. тракторов. Вот какая разница между теми скромными мечтами, которые тогда были у Ленина, при которых он допускал победу социализма в нашей стране, и теми гигантскими шагами вперед, какие мы сделали после смерти Ленина именно потому, что наш путь был правильный, проверенный на опыте миллионов и миллионов!
Так Ленин думал до конца своей жизни, об этом же Ленин писал и в последних своих статьях. В статье «Лучше меньше, да лучше» он говорил:
«Если мы сохраним за рабочим классом руководство над крестьянством, то мы получим возможность ценой величайшей и величайшей экономии хозяйства в нашем государстве добиться того, чтобы всякое малейшее сбережение сохранить для развития нашей крупной машинной индустрии, для развития электрификации, гидроторфа, для достройки Волховстроя и пр.».
И вот сейчас, когда мы имеем уже на наших полях около 60 тыс. работающих тракторов, когда у нас создались уже и создаются сотни машинно-тракторных станций, когда мы строим громадные заводы для выпуска таких сложных машин, как комбайны, этот вопрос о том, чтобы пересесть с крестьянской лошади, загнанной крестьянской клячи, на электрического коня, на трактор, – это вопрос не далекого уже, отдаленного будущего, это уже не отвлеченная картина. Как говорил Ленин, это есть социализм, который мы протаскиваем в повседневную нашу жизнь, в самую глухую деревушку, на крестьянские поля.
Вместе с тем Ленин разъяснял, что лозунг жесточайшей экономии вовсе не ведет к царству крестьянской ограниченности, как это могло показаться кое-кому, – наоборот, только при этом мы будем в состоянии удержаться не на уровне мелкой крестьянской страны, не на уровне всеобщей ограниченности, а на уровне поднимающейся неуклонно вперед крупной машинной индустрии.
Некоторым товарищам кажется, что Ленин не придавал такого большого значения совхозам, крупным зерновым фабрикам, которые были на практическую ногу поставлены только после смерти Ленина. Я должен прямо здесь сказать, что в этом деле, в деле постановки вопроса о крупных совхозах, большая заслуга после смерти Ленина принадлежит т. Сталину. Много было товарищей, которые еще недавно сомневались, что именно этот путь, путь немедленной перестройки народного хозяйства, путь создания таких организаций, как совхоз «Гигант» и другие крупные совхозы, путь закладки районов сплошной коллективизации теперь же, что это есть столбовая дорога к социализму. Нам пришлось в нашей партии выдержать большую борьбу с правыми по этому вопросу, когда они говорили, что не здесь пролегает столбовая дорога к социализму, что колхозы и совхозы в ближайшие годы не дадут нам необходимого количества товарного хлеба, что нам еще долго придется, так сказать, жить на милости у кулака. Правые говорили: «Страна терпит недостаток в хлебе не благодаря развитию колхозов, а несмотря на это развитие. Этот недостаток хлеба будет обостряться, если все успехи нашей политики в деревне в ближайшие годы мы свяжем только исключительно с успехами колхозного движения».
Ленин, когда писал наказ Совета труда и обороны местным советским учреждениям, во второй группе вопросов выдвигал такого рода вопросы:
«Подъем сельского хозяйства: а) крестьянское хозяйство, б) совхозы, в) коммуны, г) артели, д) товарищества, е) другие виды общественного хозяйства» (Ленин, Собр. соч., т. XVIII, ч. 1, стр. 247).
Конечно огромное миллионное море индивидуальных крестьянских хозяйств тогда стояло в центре внимания и не могло не стоять. Но сейчас же после «крестьянского хозяйства» Ленин выдвигал совхозы на первое место. И когда партия встала на путь строительства совхозов, когда партия встала на путь строительства крупных зерновых фабрик, она следовала именно этому плану Ленина, который выдвигал совхозы на первое место в деле создания разного вида общественных хозяйств.
Как Ленин рассматривал самые совхозы? Мы имеем в речи на Первом петроградском губернском съезде союза всеработземлес такого рода постановку вопроса:
«Советское хозяйство ставит своей задачей постепенно научить сельское население самостоятельно вырабатывать новый порядок, порядок общего труда, при котором не может снова родиться кучка богатеньких и давить на массу бедноты, как это бывало всегда, и не только в деревнях у нас, но и в самых свободных республиках. Вы прекрасно знаете как у нас в деревнях осталось много спекулянтов-крестьян, наживших во время войны сотни тысяч рублей, берегущих эти керенки, чтобы снова пустить их в оборот и давить бедного крестьянина. Какое средство борьбы может быть? Никакого другого, кроме перехода к общему хозяйству» (Ленин, Собр. соч., т. XX, доп. ч. 2, стр. 320).