Чем скорее мы преодолеем упрощенное восприятие Ленина, тем лучше поймем его величие, насколько он современен и нужен нам. Хотя это непросто, потому что такой образ вождя складывался десятилетиями и целенаправленно насаждался для определенной политики и идеологии. Но под этим предлогом отвернуться от подлинного Ленина означало бы подрубать корни общества и государства, опустошая умы и сердца поколений, идущих на смену.
Защита Ленина – это не поклонение богу. Защищая Ленина, мы воздаем должное созданному поколениями советских людей, мы защищаем наш сегодняшний поиск, наше социалистическое будущее.
Бурное, противоречивое, героическое и драматичное ленинское время ушло. Оно стало прошлым, нашей историей. Эту историю, освобожденную от мифов и лжи, нужно знать. Она поучительна и необходима для формирования политической и нравственной культуры наших граждан, сознательного, основанного на подлинном знании и убежденности патриотизма и интернационализма.
Ленин не любил громких слов о патриотизме. И оставил нам непревзойденный пример – политический и нравственный – сочетания патриотизма и интернационализма. Был яростным врагом всякого национального чванства и шовинистических проявлений. А когда потребовалось, произнес свои знаменитые слова о том, в чем действительный смысл национальной гордости великороссов (См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 26. С. 106 – 110).
Дворянин и интеллигент, Ленин поражал своей народностью. Для него трудящиеся не были неким куском глины, из которого можно лепить что угодно. И не объектом благодеяний сверху. Революция и социализм, по Ленину, – это живое творчество самих масс.
Это фундаментальная ленинская идея. Значение ее мы особенно понимаем и стремимся воплотить в жизнь сегодня, когда перестройка разбудила все общество, когда складываются новые закономерности его развития и жизнь преподносит сложнейшие проблемы, каждая из которых требует часто неординарных решений.
И тем не менее приходится слышать упреки: партия, мол, вступила в перестройку, не имея детально продуманного плана, не предусмотрела всего на годы вперед. Одни говорят: вот это надо было делать раньше, другие – что то-то и то-то вообще не надо было делать или сделать так, а не эдак. Есть и ностальгия по старым подходам – втискивать живую жизнь в схемы, навязывать их народу, невзирая на реальности.
А ведь все это уже у нас было и известно, к чему привело. Схемы изобретались, накладывались на общество, а что не впихивалось в них, подлежало отсечению как чуждое и враждебное. Весь организм общества сковывался, лишенный кислорода, движения. Деформировались и идеи, и общественная психология, сознание масс.
Встав на путь перестройки, мы должны хорошо помнить этот урок и не поддаваться привычному соблазну – сесть в кабинеты и придумать рецепты, которые от всего нас вылечат и вернут обществу здоровье. Очень уж мы привыкли к готовым рецептам.
В общем-то тоску по заорганизованной жизни можно понять: после долгих лет господства административно-командной системы мы никак не можем излечиться от «директивной болезни», от привычки думать шаблонно и делать по указке.
Социализм – живое творчество масс. Вдумаемся в это известное определение. Творчество масс столь многообразно и непредсказуемо, что его нельзя заранее уложить в рамки какой-то схемы. «…Ум десятков миллионов творцов, – говорил Ленин, – создает нечто неизмеримо более высокое, чем самое великое и гениальное предвидение» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 281).
Перестройка каждому дает возможность быть самим собой и шанс участия в истории. И в этом ее освободительное значение, в этом и великий шанс для всей страны – реализовать наконец свой могучий потенциал.
Планы и проекты нужны. И нет необходимости доказывать, какое большое значение придавал им Ленин. Но и считал их жизненными, плодотворными только в том случае, если они были результатом теоретического осмысления реальных процессов и действий масс.
Он призывал партию постоянно соотносить свои намерения и программы с ожиданиями и настроениями в народе, в противном случае любая, теоретически вроде бы правильная политика может оказаться несостоятельной. И предупреждал: «…никогда миллионы людей не будут слушать советов партий, если эти советы не совпадают с тем, чему их учит опыт собственной жизни» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 32. С. 178).
Поэтому и марксизм никогда не был для Ленина догмой. В самом начале своей деятельности он писал: дело не в том, чтобы «повторять по памяти прежние выводы», сделанные классиками, а в том, чтобы «воспользоваться приемами марксистского исследования для анализа новой политической ситуации» (Там же. Т. 7. С. 237). В этом ключ к пониманию тех крупных поворотов, которые совершал Ленин в переломные моменты исторического развития.
Каждый из таких поворотов давался нелегко. Приходилось бороться не только с самим собой, не только с политическими противниками, но и испытывать сильнейшее давление со стороны товарищей по партии, упрекавших Ленина то в «забвении принципов», то даже в «отходе от марксизма». Отвечая им, Ленин писал: если ход истории сложился иначе, чем мы ожидали, оригинальнее, своеобразнее, пестрее, то не надо «уподобляться тем „старым большевикам“, которые не раз уже играли печальную роль в истории нашей партии, повторяя бессмысленно заученную формулу вместо изучения своеобразия новой, живой действительности» (Там же. Т 31. С. 133). Таких, добавлял Ленин, «надо сдать в архив „большевистских“ дореволюционных редкостей (можно назвать: архив „старых большевиков“)» (Там же. С. 134).
Саркастически сокрушая самовлюбленных нарциссов от революции, Ленин предупреждал: «…погибла бы безнадежно (и вполне заслуженно) революция, берущая всерьез таких людей» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 301).
Я сознательно привожу здесь, в этой части своего Слова, много цитат, чтобы можно было ощутить саму манеру ленинских высказываний по столь актуальной для нас теме.
На крутых поворотах Ленину приходилось идти даже на конфликт со своими коллегами, ультимативно выступать против мнения большинства. Классический пример – с Брестским миром. Не менее острая ситуация сложилась на повороте к нэпу. Участник событий тех лет, описывая одно из заседаний в партийных верхах, сообщает: сначала полностью с Лениным были согласны, может быть, только Красин и Цюрупа. Все другие или молчат, или упираются. И Ленин отреагировал так (цитирую): «Когда я вам в глаза смотрю, вы все как будто согласны со мной и говорите да, а отвернусь, вы говорите нет. Вы играете со мной в прятки. В таком случае позвольте и мне поиграть с вами в одну принятую в парламентах игру. Когда в парламентах главе правительства высказывается недоверие, он подает в отставку. Вы мне высказывали недоверие во время заключения мира в Бресте, хотя теперь даже глупцы понимают, что моя политика была правильной. Теперь снова вы высказываете мне недоверие по вопросу о новой экономической политике. Я делаю из этого принятые в парламентах выводы и двум высшим инстанциям – ВЦИКу и Пленуму – вручаю свою отставку»…
В конечном счете доводы Ленина и логика жизни взяли верх: нэп стал политикой партии.
При всей своей любви к теории Ленин, когда жизнь требовала перемены точки зрения, не считался ни с какими постулатами и, казалось бы, священными догмами, а руководствовался тем, что, по его же словам, составляет «живую душу» марксизма – конкретный анализ конкретной ситуации (См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 41. С. 136).
Размышляя над уроками Ленина, необходимо помнить: он жил в жестокое, пропитанное насилием время, когда революционерам, даже самым большим гуманистам среди них, приходилось, как образно выразился один большевик-рабочий, «держать душу за крылья».
Сегодня нередко приходится слышать – а нужна ли была вообще Октябрьская революция? Не лучше ли было для России «остановиться» на Феврале? Такие рассуждения, абсурдные в отношении прошлого, имеют в идейно-политической борьбе, как правило, демагогическую цель. И противоядие против них – факты.
Несомненно, Февральская революция – крупнейшее событие в нашей отечественной истории. Но ведь это факт, что буржуазно-меньшевистское правительство не решило главных вопросов российской революции – ни о мире, ни о хлебе, ни о земле. Страна скатывалась к общенациональной катастрофе. Позднее, отвергая обвинения в том, что большевики преднамеренно «залили страну кровью», Ленин спрашивал: «Нашелся ли бы на свете хоть один дурак, который пошел бы на революцию, если бы вы (то есть меньшевики и эсеры. – М.Г.) действительно начали социальную реформу? Почему же вы этого не сделали?» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 40. С. 179).