Наоборот, там каждое повышение производительности труда, каждое новое изобретение, каждое новое усовершенствование, новые машины – там все это сопровождается величайшими лишениями, разорением рабочего класса, увеличением нищеты и страданий для трудящегося населения.
О том, как гибельно отзывается на рабочем всякое усовершенствование машины, либо введение новой машины при капитализме, Маркс писал следующее:
«Все находящиеся в здравом уме представители политической экономии признают, что, когда вводится вновь машина, это действует как чума на рабочих тех традиционных ремесел и мануфактур, с которыми она прежде всего вступает в конкуренцию» («Капитал», т. I, стр. 500, изд. 1934 г.).
На страницах «Капитала» Маркс раскрывает трагическую историю того, как английские ткачи в 40 – 50 годах в результате введения новых машин были разорены, как многие из них в течение десятков лет должны были влачить жалкое существование и ждать голодной смерти.
Он приводил свидетельские показания вице-губернатора Ост-Индии, который в своем донесении сообщал, что в результате введения ткацких станков равнины Ост-Индии белеют костями ручных ткачей.
Маркс пишет:
«Когда машина постепенно овладевает известной сферой производства, она производит хроническую нищету в конкурирующих с нею слоях рабочих. Когда переход совершается быстро, ее действие носит массовый и острый характер.
Всемирная история не дает более ужасающего зрелища, чем медленная, затянувшаяся на десятилетия и завершившаяся, наконец, в 1838 г. гибель английских ручных хлопчатобумажных ткачей. Многие из них умерли голодной смертью, многие долго прозябали со своими семьями на 2½ пенса в день. Напротив, английские хлопчатобумажные машины произвели острое действие на Ост-Индию, генерал-губернатор которой констатировал в 1834 – 1835 гг.: „Бедствию этому едва ли найдется аналогия в истории торговли. Равнины Индии белеют костями ткачей хлопка“» («Капитал», т. I, стр. 483 – 484, изд. 1934 г.).
Описывая и анализируя развитие капиталистического общества, Маркс устанавливает, что введение машин, увеличение постоянного капитала ведут к созданию и увеличению резервной промышленной армии, т.е. армии безработных. По мере того как на одном полюсе растет и концентрируется общественное богатство, на другом полюсе увеличиваются страдания, нищета массы, увеличивается армия безработных.
Может быть, скажут, что Маркс писал об этом давно, что это относится к тому времени, когда капитализм шел на подъем и вытеснял другие формы производства, что теперь другое положение. Между тем именно теперь, когда капитализм находится в своей последней стадии – в стадии империализма, в стадии общего кризиса, – эти неслыханные страдания для трудящихся увеличились во много раз. Если раньше резервная армия исчислялась сотнями тысяч человек, то сейчас она исчисляется миллионами.
За последние годы – годы кризиса в странах капитализма был введен целый ряд технических усовершенствований, и в Англии, например, производство несколько поднялось и достигло уровня 1929 года.
Но к чему это привело?
В 1929 году количество рабочих, которые были за бортом производства, составляло немногим больше миллиона человек, а в настоящее время в армии безработных, в армии нищеты, в той армии, которая не имеет никаких надежд на будущее, в этой армии состоит в Англии свыше 2 миллионов человек. В Соединенных Штатах Америки безработных – без членов семьи – насчитывается 11 миллионов.
В отчете Лиги наций за 1934 – 1935 год можно прочесть следующее: «… безработица в 1934 году была в два с лишним раза выше, чем в 1929 году. Представляется неопровержимым вывод, что если не произойдет какого-нибудь значительного расширения торговли, то несмотря на значительное расширение продукции, все же во всех капиталистических странах останется постоянная язва безработицы».
Таким образом, то, что говорил Маркс, с еще большей силой действует теперь. Изобретения, усовершенствования, введение новой машины в условиях капитализма действуют на рабочих, как чума, сопровождаются величайшими страданиями для рабочих масс. Поэтому и не может быть у рабочих капиталистических стран стремления к повышению производительности труда, массового движения за лучшие показатели работы. Если рабочий и подымает там производительность труда, то он это делает из-под палки, он делает это только потому, что боится быть выброшенным из фабрики и оказаться в армии безработных.
Ясно, что только в нашей стране, которая покончила с капиталистической каторгой, которая разгромила навсегда строй эксплуатации, изгнала капиталистических рабовладельцев, которая поставила своей целью культурно-технический и политический подъем рабочего класса, которая поставила своей целью уничтожение противоположности между умственным и физическим трудом, – возможно то, что мы называем стахановским движением. Только в нашей стране возможен этот великий подъем народных масс, их забота о производительности труда, их забота об увеличении общественного богатства. Все это возможно у нас потому, что наш строй основан на совершенно других началах организации общественного труда.
На совещании передовых комбайнеров и комбайнерок товарищ Сталин показал на примере комбайна, что означает в нашей стране всякое усовершенствование машин и введение новой машины.
«Сами знаете, – говорил товарищ Сталин на этом совещании, – что уборка при помощи лобогрейки дает громадные потери зерна. Сначала скосить, потом собрать в снопы, потом собрать в скирды, потом свозить урожай к молотилкам, – все это потери и потери. Все признают, что при этой системе уборки мы теряем около 20 – 25 проц. урожая. Великое значение комбайна состоит в том, что он доводит эти потери до незначительного минимума. Знатоки дела говорят, что уборка при помощи лобогрейки, при прочих равных условиях, дает урожайность на гектар на 10 пудов меньше, чем уборка при помощи комбайна. Если взять 100 миллионов гектар зерновых посевов, а их у нас гораздо больше, как известно, то потери при уборке лобогрейками составят миллиард пудов зерна. Попробуйте теперь организовать уборку на этих 100 миллионах гектар при помощи комбайна, имея в виду, что комбайн работает не плохо, – и вы получите выигрыш на целый миллиард пудов зерна. Цифра немалая, как видите.
Вот до чего велико значение комбайна и людей, работающих на комбайне».
Найдется ли у нас хоть один человек, который не будет рукоплескать такой машине и который не поднимет обе руки за то, чтобы было больше машин, за то, чтобы добиться таким путем лишнего миллиарда пудов хлеба? Разве кто-нибудь может подумать о том, что у нас возможна безработица или кризис или что эта машина может вызвать какое-то разорение?
При капитализме машина, как говорит Маркс, – это чума для рабочих. Там машина является орудием эксплуатации. У нас машина увеличивает богатства, которыми располагает рабочий класс. Поэтому наши рабочие приветствуют всякую новую, усовершенствованную машину; поэтому у нас является героем тот, кто умеет лучше владеть этой машиной.
В своей известной брошюре «Наемный труд и капитал» Маркс пишет, что при капитализме рабочий «не считает труд частью своей жизни, наоборот, трудиться – значит для него жертвовать жизнью». Считает ли рабочий, «который 12 часов в сутки ткет, прядет, буравит, точит, строит, копает, разбивает камни, переносит тяжести и т.д., – считает ли он это 12-часовое тканье, пряденье, сверленье, токарную работу, копанье, разбиванье камней проявлением своей жизни, жизнью? Наоборот, жизнь для него начинается тогда, когда эта деятельность прекращается, – за обеденным столом, на трактирной скамье, в постели» (К. Маркс, избр. произв. в 2-х томах, т. I, стр. 192).
Новые отношения, созданные победой социализма в нашей стране, в корне меняют отношение работника к труду. Подлинно социалистическое отношение нашего рабочего к труду проявляется в том энтузиазме, в той подлинной любви, в величайшей преданности, с которыми рабочий подходит к своему заводу, к своему станку, к своей работе. «Наша фабрика – действительно социалистическое во всех отношениях предприятие! Я люблю свою фабрику, люблю свою страну, люблю труд – вот почему я могу давать большие показатели!» – так говорил на стахановском совещании стахановец Сметанин.