Человека с длинным бледным лицом и светлыми жесткими глазами теперь хорошо знали в Мадрасе. Его паланкин неутомимо сновал по улицам Черного и Белого городов. Перри появлялся в домах своих должников. Исподтишка бросал оценивающие взгляды на мебель, картины, ковры и женские украшения. Он никогда не давал отсрочки. Все знали, что просить его об этом бесполезно. Он спускал с молотка виллы, городские дома, дорогую утварь. Его боялись и ненавидели, но неизменно прибегали к его «помощи». Длинными холеными пальцами с плоскими ногтями он отсчитывал золотые и серебряные монеты клиенту и запирал в железный ларец очередную расписку или закладную. Точно в срок расписки и закладные извлекались из ларца. Он хладнокровно оставлял должников без жилья, вдов и детей без наследства, стариков без надежды вернуться домой, Это его не касалось. Свободный купец вел свое дело. Он скупал бриллианты, изделия из золота, покупал корабли и отправлял их с товарами на Цейлон, в Кочин, в Лондон. Он аккуратно посещал церковь в форту и во время проповедей подсчитывал, сколько должников находится среди ее прихожан. Целые дни он проводил в конторе, отлучаясь только по неотложным делам, покрикивал на клерков и вычитал рупии из их скудного жалованья за малейшую провинность. Каждый вечер он садился за толстую конторскую книгу, куда вносил все свои доходы и расходы. В душном жарком воздухе ровно горело пламя свечи. Москиты и ночные бабочки облаком вились над огнем. Но Перри не обращал на них внимания. Он колдовал с цифрами, стараясь постичь их таинственную закономерность. Цифры незримо связывали его с железным ларцом, где лежали расписки и наличность. Суммы его прибылей росли с каждым годом, но он скрупулезно вносил в толстую книгу каждую цифру. Все было подсчитано и ничего не упущено. Покупка дюжины вилок и фрахт корабля, приобретение нового дома для конторы и расход на голову сахара, прибыль за месяц и оплата счета портному. Все внесено до последнего пенса. Эту книгу он запирал в потайной шкаф. Никто не смел к ней прикасаться. Лишь однажды на несколько дней были забыты и книга и ларец. В 1794 году он женился на Мэри Пирс, дочери служащего Ост-Индской компании. Прямой, в узком черном сюртуке с высоким воротником, он стоял рядом с ней в церкви святой Марии и нетерпеливо поглядывал на патера, который слишком долго возился с обручальными кольцами. Прямо из церкви он отправился в контору. И так слишком много времени он потратил на ненужные приготовления и церемонии. Жена и появившиеся потом дети стали неотъемлемой частью его имущества. Но они занимали в его жизни гораздо меньше места, чем толстая конторская книга и железный ларец.
Он был всегда в курсе всех событий в Мадрасе. Ничто не ускользало от жесткого взгляда его глаз. Когда наваб Карнатика получил английское «покровительство», Перри понял, какие возможности предоставляются ему. Глава солидной фирмы, он поступил на службу в казначейство наваба. Это произошло в 1796 году. Наваб положил ему солидное жалованье — 1050 фунтов в год. Потом он его удвоил. Хитрый и смелый, алчный и проницательный, Перри быстро вошел в доверие к навабу. С этого доверия он получал высокие проценты в золоте и драгоценных камнях. Он понимал, что дни карнатикского наваба сочтены, и старался урвать как можно больше. Свободный купец, он не привык обращать внимания на своих партнеров и упустил из виду, что «партнером» в делах наваба у него оказалась сама Ост-Индская компания. Чиновники не простили ему его предприимчивости и сомнительных средств. Ост-Индская компания становилась сильным хозяином в городе, и свободный купец вызывал раздражение даже у лондонских директоров. В 1800 году Перри было предложено немедленно покинуть Мадрас и отправиться в Англию. Но настал период дождей, и ост-индские фрегаты стояли на причале в мадрасской гавани, пережидая время бурь и циклонов. Перри тоже пережидал их. Когда же первый фрегат поднял якорь, над головой свободного купца уже было чистое и ясное небо. Он остался в городе. Через несколько месяцев было аннексировано карнатикское княжество. Перри потерял место в казначействе, но не потерял присущее ему присутствие духа. Он предъявил иск Компании. Оказывается, наваб в течение трех лет не платил ему жалованья. Наваб был мертв, и никто не мог сказать, как было на самом деле. Перри потратил на это тринадцать лет и фунт за фунтом получил нужную сумму. История умалчивает о том, было ли это действительно его жалованье или просто деньги, полученные обманом. Скорее всего последнее. Ибо Перри был одним из главных сообщников добаши Паупии-Казначей наваба, который мешал Перри и Паупии, был обвинен ими и устранен от должности. Тогда Перри не поскупился на подкуп лжесвидетелей. Правда, против него потом выступили сильные дельцы, и ему вновь предложили покинуть Мадрас. Но Перри был не из пугливых. Он хорошо понимал, чем для него стал Мадрас. В старый дом предков в Уэльсе его никогда не тянуло. Казне свободного купца был нанесен определенный урон, но зато вывеска «Томас Перри и К°» осталась нетронутой на новом здании фирмы в Черном городе.
Деньги наваба были пущены в оборот. Около гавани рядом со зданием фирмы появились склады Перри и различные его конторы. Это были двухэтажные дома, которые стали потом центром разросшегося Угла Перри. Старый бронзовый телескоп, от времени пришедший в негодность, до сих пор сохранился на верхней веранде одного из этих домов. С его помощью судовладелец Перри наблюдал за сигналами своих кораблей. Корабли были его страстью. Они приносили ему больше, чем служба у наваба, чем ростовщические или банковские проценты. Он посылал их, груженные зерном, на Борнео, Яву, Филиппины, к мысу Доброй Надежды. Там в это время голодали. Корабли давали 300–400 процентов прибыли. Голод работал на таких, как Перри. Правда, трудновато было ладить с капитанами. Грант стоил ему, например, целого корабля «Маркиза Уэллсли». Перри не любил вспоминать эту историю. Его обманули. Но «противник» был достоин своего хозяина. Капитан Грант спалил корабль с грузом ценной пшеницы. Вскоре после этого он умер в Бомбее, оставив огромное состояние своей вдове и детям. Перри подозревал его в том, что он продал сначала его пшеницу, а потом поджег корабль. Купец понес убыток на 350 тысяч рупий. Он пытался судиться с вдовой Грант, но из этого ничего не вышло. С трудом ему удалось получить страховые деньги.
…Ранним погожим утром в контору Перри вошел человек. Загорелый, с резкими морщинами у рта, он чуть припадал на правую ногу. Слуга, сидевший под дверью кабинета хозяина, вскочил.
— Как доложить, сэр?
Вошедший плечом отодвинул слугу и открыл дверь.
— Капитан Дэлримпл, — с порога представился он.
— Чем могу быть полезен? — холодно спросил Перри, неохотно оторвавшись от бумаг.
— Есть одно дельце, — ухмыльнулся капитан, без приглашения усаживаясь на стул с высокой спинкой.
«Дельце» оказалось стоящим. Капитан Дэлримпл водил корабли к островам Фиджи. У одного из них в лагуне он обнаружил жемчужные раковины. Много раковин. Жемчуг был крупный, лучшего качества. Капитан небрежно бросил на конторку Перри несколько зерен. От его взгляда не укрылось, как дрогнули холеные пальцы купца, проворно схватившие жемчужины. Дэлримпл знал, что с ним надо держать ухо востро. Хозяин таверны, где он провел вчерашний вечер, предупредил его.
— Где это? — хрипло спросил Перри.
— Не спешите так, сэр, — ироническая усмешка тронула уголки губ капитана. — Сначала послушайте, чего я хочу.
Дэлримпл хотел иметь корабль с ныряльщиками и долю в жемчужном промысле. Перри хотел иметь координаты острова. Два мошенника уперлись лоб в лоб. Ни один из них не верил другому. В течение месяца в конторе Перри разыгрывалась извечная драма человеческих страстей. Драма называлась «Волк, коза и капуста». Каждая из высоких договаривающихся сторон желала получить свое первой. Дэлримпл — корабль и ныряльщиков, Перри — координаты острова. Но первому доставалось все: и остров, и корабль, и ныряльщики. Вторым никто не хотел быть. Поэтому жемчужный промысел призрачной мечтой проплыл мимо конторы Перри.