Водитель вылез и вскоре вернулся. Он объявил с безмятежным спокойствием:
- Господин генерал, мы свалились в овраг. - И добавил: - Самим нам из него не выбраться.
У Мильдера мелькнула тревожная мысль.
- А не попали ли мы в расположение русских? - спросил он.
- Не знаю… может быть, - отвечал тот же спокойный голос водителя.
Мильдер взорвался:
- Не разыгрывайте идиота! Все равно Швейка из вас не получится. Немедленно разведайте, где мы, и доложите.
Водитель снова вылез из танка. Мильдер вынул пистолет и приготовил гранаты. «Бывает ли что-либо худшее на войне, чем неизвестность? Почему я не взял с собой обер-лейтенанта Геля?»
Генерал пытался включить рацию и установить связь со штабом. Но рация не работала. Видно, от резкого удара повреждено питание, а возможно, и лампы. Так он сидел в напряженном бездействии пять, десять, пятнадцать минут, которые тянулись долгими часами. Тело коченеет, и порой кажется, прислонись к броне рукой, и она мгновенно примерзнет. Голод начинал мучать все больше и больше.
«Куда пропал водитель? Не попался ли он в плен к русским? Или заблудился и не может найти танк?… Сейчас хорошо бы рюмочку коньяку с семгой, а потом жареную курицу».
От этих мыслей рот наполнился слюной и появилась боль в желудке. Он так торопился на доклад к командующему, что не успел пообедать. А у командующего отказался из вежливости… «Как в России неуютно, - думал Мильдер. - И эти холодные, страшные зимы с морозами и вьюгами и очень короткие дни. Нет, мы с Мартой не будем жить в России зимой. Пусть занимается хозяйством управляющий, а мы будем приезжать только летом. Тут все-таки есть удивительно красивые места. Можно и поохотиться. Марта и не подозревает сейчас, в каком страшном положении я нахожусь».
Думы о семье и доме пробуждали в нем жажду к действию. «Водитель, видно, где-то заблудился, и ждать его возвращения напрасно».
Мильдер положил пистолет в нагрудный карман, несколько яйцеобразных гранат - в боковые карманы и вылез из танка. Яростный ветер с колючим холодным снегом набросился на него, и он втянул голову в плечи. Осмотрелся. Вокруг нет ни жилья, ни дороги, ни водителя. «Уходить далеко от танка нельзя», - решил генерал. И чтобы дать о себе знать, бросил гранату и упал в овраг. Взрыв гранаты потряс воздух. «Ну, а что, если мы попали к русским? Это привлечет их, и они возьмут меня в плен». Он поднялся, дрожа весь от холода и страха. В стороне показался свет фар. Кажется, они кружат на одном месте и кого-то ищут. Но кто они - свои или враги? Мильдер всматривался в приближающийся силуэт. Сомнения быть не может: это танк. Он шел в направлении оврага. Вот опять остановился. Кажется, из люка кто-то вылез. Ну, конечно, это разыскивают его. Как же может быть иначе?
Генерал выбрался из оврага, коченеющим пальцем взвел курок и сделал несколько выстрелов подряд. От танка отделились и бегут к нему два человека. Одного он без труда угадал по высокому силуэту - обер-лейтенант Гель. А вот вторым оказался не водитель его танка.
Мильдер пожимал руку адъютанту.
- Я не забуду вашей услуги, Гель.
Старший лейтенант доволен, что случай помог ему отличиться. Он уже прикинул, какое вознаграждение его ожидает. Награда орденом или очередное звание? В этот радостный для обоих момент жизни никто не побеспокоился о судьбе танкиста-водителя. Где он, что с ним случилось? Генерал решил про себя, что поиски в условиях вьюги и бездорожья бесполезны. Старший лейтенант Гель подумал, что ему не следует излишне беспокоить начальника. Через несколько дней, когда угомонилась вьюга и к месту аварии командирского танка был направлен адъютант, генерал приказал ему отыскать хотя бы труп водителя Эйгнера, чтобы захоронить. Но вернувшийся Гель доложил, что следов водителя не обнаружено.
А вскоре еще одна немецкая мать вместе с тысячами других матерей получила короткое торжественно-трагическое извещение с черным паучьим крестом посредине. В нем говорилось:
«Ваш сын Фриц Эйгнер, верный солдат армии фюрера, пал смертью храбрых, сражаясь на Восточном фронте за великую Германию».
2
За окном завывал ветер. Мела и мела бесконечно вьюга. Согревшийся сытным ужином с коньяком, Мильдер сел за стол. «Надо выполнять приказ командующего. Просмотрю дневники, восстановлю в памяти все известные мне значительные события, участником которых я был сам или знал о них из рассказов подчиненных и товарищей. Очень жаль, что для этого всегда остается так мало времени. Правда, когда армия перешла к обороне, времени стало больше. А закончится война - засяду за работу на долгие годы, чтобы обстоятельно рассказать современникам о войне с Россией. Мои личные впечатления, дневниковые записи таят в себе щедрый материал из боевой практики немецкой армии на Восточном фронте. Да, это будет не только история немецких завоеваний на Востоке, о которых мечтали выдающиеся немецкие полководцы. Тут можно обобщить опыт богатейшего немецкого военного искусства. А для молодежи это будет учебник. Ей, молодежи, предстоит установить мировое господство немецкой нации, и поэтому она должна знать суровую, ничем не приукрашенную правду о великих восточных походах немецкой армии - их старших братьев и отцов, о блестящих победах немецкого оружия и, конечно, о трудностях и временных неудачах. Именно только так и можно морально подготовить и вдохновить молодых людей на тотальную войну. Эпиграфом в книге об истории войны немецкой армии на Востоке я поставлю свое любимое изречение: «Die Zeit ist kurz, die Kriegskunst ist lang» [4] .
Листая свой дневник, Мильдер не нашел в нем одного приказа Гитлера. Мильдер хорошо помнил этот приказ фюрера, в котором он потребовал от войск в ходе боев подойти к Окружной железной дороге и этим завершить окружение Москвы. Согласно приказу за ту линию в сторону от города не должен был перешагнуть ни один немецкий солдат, Теперь Мильдеру предстояло объяснить, почему этот приказ не выполнен. «Нет, этого записывать в дневник не следует… Если пронюхают молодчики Гиммлера о моих мыслях, мне несдобровать». Мильдеру понравилась очень трезвая оценка его командующего, что во всех неудачах захвата Москвы лично его танковой группе, можно считать, еще повезло, когда ей разрешили срочно начать эвакуацию из района Михайлов - Венев и отвести войска за реку Гжать, а затем и на рубеж Ефремов - Алексин. Только при этом очень правильном и своевременно принятом решении, подчеркнул командующий, армии удалось избежать окружения и уничтожения. «Нет сомнения, - решил Мильдер, - мне надо убедительно обосновать этот факт в своих оперативных выводах. Командующий наверняка останется доволен».
Мильдер полистал дневник и сделал закладки в местах, где у него оценивалось вооружение противника, степень боевой выучки русских солдат и их моральные качества, а также заметки о тактике советских воинов в обороне и наступлении. В дневнике он нашел обилие материалов и о качествах немецких солдат и офицерского корпуса, о причинах неудач в захвате Москвы, контрнаступлении русских и тактике немцев в этот период.
Да, материал был чрезвычайно богатый. Не теряя времени, Мильдер вызвал адъютанта и приказал, чтобы его никто не беспокоил, так как он готовит срочные и важные материалы.
«Русская советская армия, - писал Мильдер, - является одной из самых сильных и массовых современных армий, уступающей по степени боевой подготовки только германской, а по численности даже превосходящей ее. Русские войска оснащены современным вооружением и имеют большое количество танков. Наличие в пехотной дивизии танков непосредственной поддержки придает им большую ударную силу. Однако механизированных войск для решения самостоятельных оперативных задач они почти не имеют, к тому же эти войска обучены плохо». (Тут Мильдер привел несколько примеров неудачных попыток советского командования летом 1941 года использовать танковые соединения для контрударов.)