Одно оставалось неясным для Мильдера: как и за счет чего русским армиям удается все более наращивать сопротивление? Наиболее мощные приграничные армии их разгромлены и уничтожены, а частью пленены, резервные дивизии, которые бросают они в качестве заслона, не в силах задержать клинья немецких бронированных танковых дивизий. «Самолетов, как и танков, у русских после потерь в 1941 году все еще значительно меньше, чем у нас… И в то же время, когда, казалось бы, русские войска должны отходить быстрее, чем в первые месяцы войны, они с каждым днем сопротивляются все более упорно. Им как будто не мешают эти бесконечные дожди и черт знает какие дороги. И как только они передвигаются по ним? Из-за таких дорог почти прекратился подвоз горючего в дивизию. Это главная причина, которая заставила резко сократить темпы нашего продвижения». Вспомнив об этом, Мильдер повернулся и взял телефонную трубку.
- Кранцбюллер? Что вам известно о подвозе горючего? Да вы с ума сошли! Мы же не выполним приказа… Подожгли бензозаправщики? Кто поджег? Неизвестные? Немедленно выяснить! Начальника команды снабжения, болвана, снять с должности! Трех-четырех шоферов для поучительности расстрелять за несвоевременное выполнение моего приказа…
Мильдер положил трубку, зябко поеживаясь, засунул руки в карманы и стал ходить по комнате, делая резкие повороты. «Что делать? Упустить такое удобное время, как ночь? Дивизия уже давно бы вышла в район сосредоточения, намеченный для нанесения удара на Тулу, не будь этих проклятых дождей и распутицы. А тут еще сюрприз с горючим. По такой непролазной грязи может завязнуть вся техника дивизии». У Мильдера был неприкосновенный запас бензина, которого может хватить для заправки танков одного полка. Но он берег его на непредвиденный случай. Ему не хотелось нарушать свой жесткий приказ: «Никому ни капли впредь до особого распоряжения». Может, пора отдать его? «Нет,- убеждал он себя.- Еще час-два подождем. Вот-вот подойдет новая колонна бензозаправщиков».
Мильдер позвонил начальнику штаба.
- Кранцбюллер, вышлите еще одну группу в разведку в том же направлении к Туле. Мы не должны позволять противнику отрываться от наших передовых частей. Достаточно роты танков вместе с артиллерийским дивизионом. Горючее возьмите из особого резерва дивизии. Пусть они навяжут противнику бой и ведут его до подхода наших главных сил…
Начальник штаба начал докладывать:
- Поймали русских партизан.
- Это отлично, - обрадовался Мильдер. Он торопливо курил, сбивая пепел с сигары в овальную пепельницу, сделанную из винтовочных и автоматных патронов.
- Вы что замолчали, Кранцбюллер? Докладывайте!…
- Господин генерал, но партизаны напали на вторую колонну наших бензозаправщиков и подожгли…
- Сколько бензозаправщиков вернулось в дивизию?
- Двенадцать, И три застряли километрах в пяти.
- Немедленно начать заправку танков полка Нельте. Срочно вышлите людей на выручку оставшихся машин. У нас сейчас каждый литр бензина дороже золота. Ну, а что сделано с партизанами?
- Пятнадцать человек наши убили и ранили при перестрелке. Захвачены в плен две женщины. Одна из них ранена.
- И молодые фрау?
- Весьма. И, между прочим, одна из них недурна… Прикажете привести?
Мильдер как бы любовался длинными пальцами холеных рук с тремя массивными кольцами на левой руке. Генерал явно ощущал пустоту в желудке, и это напомнило ему о том строгом личном распорядке дня, которого он постоянно придерживался. «Надо ужинать».
- Попозже, господин подполковник, с пленными. Генерал посмотрел в разложенную перед ним на столе карту, прикидывая. «Теперь весь успех наступления будет зависеть от того, насколько быстро подвезут горючее».
3
Канашовой и Талановой, уставшим и обессиленным погоней, преградил путь обрывистый карьер. Еще мгновенье - и они сорвались бы, но будто чья-то добрая рука удержала обеих вовремя. В карьере когда-то брали песок. Повсюду черные норы. Ветер заботливо настелил в них опавшие листья. Сухо и мягко в таком убежище, но дождь продолжал моросить. Наташа забросала яму снаружи хворостом. «Надо дождаться утра». Влезла, поправила маскировку, легла рядом с Ляной. Она покрыта тяжелой и мокрой шинелью и дрожит так, что слышно, как стучат зубы. Что же делать дальше? Ведь Ляне надо как можно скорее оказать медицинскую помощь, а у них ничего нет. Придется завтра на рассвете идти в деревню. Может, удастся разыскать медикаменты и упросить какую-нибудь местную женщину взять Ляну к себе до выздоровления. А самой как быть?
Надо ждать, пока оправится от ранения Ляна, и вместе попытаться перейти линию фронта. Страшно одной. Кругом немцы. При этой мысли становится еще холодней. Но вскоре усталость берет свое. И вот Наташа, забывшись, засыпает, будто погружается медленно в теплую, приятную воду.
Просыпается от легкого толчка в бок.
- Кто-то идет, - жарко шепчет Ляна. - Может, это наши? Сил моих нет. Жжет внутри. Хочу пить.
Спросонья Наташа плохо соображает. Голова кружится от усталости и простуды. Сквозь плотную стену деревьев медленно сочится рассвет.
Да, Ляна не ошиблась. Недалеко кто-то ходит. В лесу хрустит сушняк. Дождь перестал. Сырой воздух пахнет подгнившими яблоками и сосновой смолой.
Наташа пошарила в кармане шинели. Пистолета нет.
Должно быть, она его потеряла, когда тащила Ляну. Тут же она обнаружила, что хворост, которым вчера старательно закрыла вход в нору, сполз и рассыпался. «Сам или неосторожно столкнул, кто-то из нас во сне?» Наташа пристально всматривалась в незнакомую местность. Неподалеку в кустах лежали в яме две железные бочки. Ночью она их приняла за большие камни. Опять послышались чьи-то осторожные шаги, захрустели опавшие ветки.
Наташа почувствовала, как Ляна коснулась ее руки чем-то холодным. От неожиданности Наташа вздрогнула. Это Лянин пистолет. К яме приближался немецкий офицер. Форма на нем сидела мешковато. Руки он держал в карманах и, торопливо оглядываясь, шел по направлению к ним.
Наташа ощутила, будто ком застрял в горле, не хватало воздуха. «Конечно, он следил и теперь хочет взять нас в плен. Надо бежать, спасаться…» Она вскочила, разбросав остатки хвороста, но услышала протяжный стон Ляны, от которого защемило сердце. Немец испугался, шарахнулся к бочкам, фуражка свалилась на землю.
- Не подходите, буду стрелять! - крикнула Наташа и тут же выстрелила дважды подряд.
Офицер упал за бочки.
«Убила, - мелькнула мысль. - Надо уходить. Он, видно, не один…».
- Ляна, бежим…
- Уходи, Наташа, я не могу…
Канашова сгоряча запамятовала о ранении подруги. Она тут же спряталась в нору и приготовилась к бою. Из-за бочек доносилось:
- Дура ты, девка, ну чего шум подняла? Вот придут немцы, и тебе и всем нам крышка тогда. Я ведь наш, переодет только…
«Нет, - думала Наташа, - хитер, врать умеет. Пока есть патроны, не дамся живой. Предпоследнюю пулю Ляне, последнюю себе».
Глава вторая