Лейтенант Еж неторопливо пробирался с бойцами к вокзалу, определяя на слух, из чего стреляют наши, где немцы, куда перемещаются очаги боя. Когда взвод почти подошел к вокзалу, Ежу стало ясно, что наши отдельные группы, полуокружая, обстреливают здание вокзала. Значит, вокзал обороняют фашисты. «Но почему они ведут эту глупую перестрелку и не действуют решительно? — думал он. — Что их задерживает?» Он быстро разослал попарно разведчиков к местам, где ведут бой наши подразделения. И вскоре узнал: командир батальона убит, командир первой роты тяжело ранен, боеприпасы на исходе, в батальоне много раненых. Таким образом, взвод разведки выполнил свое задание, собрал сведения о батальоне, теперь осталось одно — возвратиться в полк и доложить командиру о выполнении. Но не таков лейтенант Еж. Он решает: собрать всех бойцов батальона и попытаться выбить фашистов из вокзала. Разведчики по его приказу расползаются к разрозненным группам. Еж приказал оставить в каждой из них по нескольку человек, чтобы они вели перестрелку, отвлекая немцев. А остальных собрать и вести к железнодорожному полотну, где на путях валялись разбитые цистерны и вагоны. Отсюда рукой подать до вокзала. Разведчикам удалось собрать человек пятьдесят-семьдесят бойцов, два расчета с батальонными минометами. Это уже большая сила, особенно в ночном бою. Теперь надо умело направить эту силу туда, где меньше всего ее ожидают немцы, и взять вокзал. Сержант доложил, что у разбитого вокзального склада стоят два наших танка, у них нет горючего. Как быть? С танками атаковать куда сподручнее и надежнее — броневое прикрытие Еж приказал обследовать все пристанционные постройки. Не может быть, чтобы нигде не было горючего. Но поиски разведчиков ни к чему не приводят. Как же быть? И тут лейтенанту пришли на выручку минометчики. Доложили, что перед их прежними позициями стоит подбитый немецкий танк. Танкисты отстреливались до вечера, а потом все смолкло. Видно, сбежали. Еж послал туда группу танкистов и разведчиков. Вскоре они принесли два танковых бачка с бензином.
В глухую полночь перестрелка заметно ослабла. И наши, и фашисты устали от непрерывного боя. Лейтенант Еж пристально всматривался в ночь. Вспышки взрывов разрывают тьму. Они возникают и в пустых глазницах окон, и среди развалин ближних зданий, и где-то у берегов Волги.
Здесь, на привокзальной площади, немцы непрерывно напоминают, что отдавать вокзал без боя они не собираются. В отсветах разрывов Еж видит в центре привокзальной площади фонтан и скульптурную группу детей, которая, будто не обращая внимания ни на войну, ни на огонь, ни на смерть, витающую вокруг, водит веселый хоровод. До вокзала рукой подать двести-триста метров. А вот попробуй — пройди их. Головы не поднять. А надо пройти. Ежа как магнитом потянуло туда. Он понимает, что значит для нас эта полуразрушенная крепость. Лейтенант Еж лежал, прислушиваясь. Слева участилась перестрелка. «Это отвлекают наши», — догадался он. Пользуясь удобным моментом, он поднял бойцов в атаку. Фашисты не ожидали такой дружной напористой ночной атаки с мощным русским «ура». А когда опомнились и начали бить из минометов и перешли в контратаку, было уже поздно. Батальон стал хозяином вокзала. Лейтенант Еж тут же стал закрепляться. Он собрал всех командиров. Среди, них были танкист младший лейтенант Егоров и восемь сержантов и старшин.
— Товарищи командиры, я принял командование батальоном. Меня послал к вам командир полка. Наша с вами задача — продержаться до подхода подкрепления. Приказ не рассказ. Тот и ответ держит, кто приказывает. Ясно?
— Ясно-то ясно, — сказал долговязый сержант, с маленькой головой и оттопыренными, будто ручки кастрюли, ушами, на которых держалась пилотка. — Но как продержаться? Патронов нет, сутки не жрали, и раненых полно. Одна сестрица всех обхаживает. — Он махнул рукой: — Да что и говорить — воды и той нет, губы ссохлись:
Еж слушал сержанта, не перебивая. Пусть выскажется, раз у человека наболело. Может, что и дельное скажет.
С груды битого кирпича поднялся старшина. Пошатываясь, он пригладил бороду и, кривясь, поморщился.
— Да не слушайте нытика, товарищ лейтенант! Этого нет, того нет, — передразнил он его, гундося. — А кто тут для нас припас готовенькое? Фашисты тебе принесут на подносе? Есть приказ нам держать вокзал, будем держать. Не за тем мы тут вторые сутки бьемся, чтобы отступать. Расплакался, а еще сержант называется.
— Товарищ старшина, да я разве об этом, — перебил сержант. — Говорю, сложная ситуация.
— Не слепые, видим, какая твоя ситуация — передразнил старшина.