— Я хочу написать поэму о двух великих реках — Ганге и Волге. И хотя воды их никогда не коснутся друг друга, я хочу увидеть на Ганге то, что существует на Волге, — великие сооружения, которые даруют ток машинам и дают воду крестьянским полям. Я хочу посвятить эту поэму вашим людям, которые помогут нам строить металлургический завод.
В Калькутте я посетил замечательного художника Индии Атула Боса. Он показал мне свою картину, написанную в 1943 году. На ней была изображена женщина, давшая жизнь ребенку и умершая от голода. Она лежала на земле, а вокруг пышно цвели тропические деревья дивной красоты.
— Я хотел, — сказал Атул Бос, — в этой картине показать сказочное богатство нашей земли и ужасающее горе народа, находившегося под гнетом английских колонизаторов. Я хотел также сказать, что народ бессмертен и он рождает героев.
Потом, отвернувшись от картины, он произнес с волнением:
— Я видел картины советских художников. И хотя я не нашел во многих из них каких–либо поразительных приемов живописи, они поразили меня ощущением богатства природы, ставшей достоянием человека, и эта гармония переполнила восторгом мое сердце. Я бы хотел, чтобы будущие молодые художники Индии создали картины, проникнутые такой гармонией…
Я хранил у себя, как реликвию, половину старинной монеты, подаренную мне рабочим Калькутты, который, передавая ее, сказал:
— Отдайте эту половину монеты у себя на родине такому же рабочему, как и я, и скажите ему, что я верю, что мой сын или внук встретятся когда–нибудь с его сыном или внуком и они сложат разрубленную монету.
Я храню записи стихов индийских поэтов из народа, обращенных к советским людям. Вот строфы, написанные поэтом из Сахаранпура:
— Вы приехали с посланием дружбы, вы привезли дыхание новой весны. Существуют силы, которые хотят разрушить мир. Сотни садов уже погибли. Дружба народов заставит развести сады. Люди объединились. Звезды шлют нам счастье. Рождается новая эра.
В Канпуре группа рабочих кожевенной фабрики пригласила меня посетить небольшой парк, расположенный в рабочем районе. В этом парке не было ничего примечательного. Я побродил по его дорожкам, обсаженным невысоким кустарником, и когда уже шел к выходу, один из рабочих отломил ветку от кустарника и протянул ее мне. Я решил, что кустарник обладает каким–нибудь особенным ароматом и, поднеся к лицу, понюхал. Но она ничем не пахла, эта зеленая ветвь, теплая от горячего солнца. Тогда рабочий прикоснулся губами к зеленой ветви и сказал взволнованно:
— Этот парк мы назвали именем Ленина. Когда–нибудь здесь будут расти самые красивые деревья, собранные со всей Индии.
Эта ветвь кустарника, взращенная руками рабочих города Канпура в парке имени Ленина, простая, скромная, с золотистой каплей смолы на месте излома стебля, стала для нас драгоценным даром любви одного народа к другому народу.
Мы приехали в Дэра–Дун, небольшой городок, расположенный в предгорьях Гималаев. В предместьях этого города находится знаменитый Индийский лесной институт. Его зеленые насаждения занимают площадь в четыреста гектаров. Это один из крупнейших лесных институтов мира.
С достопримечательностями Дэра–Дуна нас знакомил активист Индо–Советского культурного общества, правительственный подрядчик, господин Делин Сингх, седовласый почтенный старик, коренастый, широкоплечий, с головой, обернутой в розовую чалму, удивительно подвижный для своих восьмидесяти лет.
Но самое поразительное для нас было то, что господин Делин Сингх говорил по–русски.
В 1905 году он повез в Россию черный перец, индиго, шкуры, шерсть, сухие фрукты и фисташки. Восемь лет торговал он там.
Медленно, упорно, настойчиво вспоминая забытые слова, Делин Сингх говорил:
— Торговать надо. Дружить надо. Я в Россию на верблюдах ходил. Далекий путь. Хорошо торговал. — Потом, помедлив, он произнес задумчиво и задушевно: — Закрою глаза, народ ваш вижу, брат–народ.
И когда мы ночью возвращались из Дэра–Дуна в Дели, я смотрел сквозь открытые двери вагона на покрытые тьмою, узорно резные купы диковинных тропических деревьев, сквозь которые поблескивали черными зеркалами рисовые поля, и думал о том, из каких бесчисленных и разнообразных источников рождается эта великая чистая река любви индийского народа к нашему народу и как сладко ощущать эту любовь, быть верным ей, служить ей и делать все, чтобы она была бессмертной.
1955 г.
НОВАЯ ЭРА В ИСТОРИИ ИНДИИ
Шесть лет назад, 26 января 1950 года, в обстановке громадного подъема национально–освободительного движения Индия была провозглашена республикой.
С тех пор, несмотря на короткий срок, молодая республика достигла значительных успехов в укреплении экономической независимости, в подъеме национальной культуры. Выйдя на международную арену, республика внесла ценный вклад в дело мира и сотрудничества между странами. Свободная Индия проявила больше самостоятельности в своей внешней политике, чем иные европейские великие державы.
Эпоха колониального угнетения народов Индии теперь стала достоянием истории. Джавахарлал Неру в книге «Открытие Индии» писал: «Мы, в Индии, узнали расизм во всех его формах с самого начала английского владычества. Вся идеология этого владычества была идеологией «народа господ» и господствующей расы, и структура правительства была основана на ней; идея господствующей расы заложена в империализме».
Борьба лучших сынов Индии против поработителей вписана в героическую летопись освободительной борьбы народов. Так, в 1857–1859 годах вся Индия была охвачена могучим народным восстанием против колонизаторов. Это восстание потрясло самые основы британского господства. Народное национально–освободительное движение оказало решающее влияние на общественную и политическую жизнь Индии.
День Республики Индии советский народ отмечает как торжество освободительной борьбы индийского народа, вступившего ныне в новую историческую полосу своего развития — строительства великой державы, провозгласившей пять незыблемых принципов мирного сосуществования и сотрудничества между государствами. Эти пять принципов, известных также под названием «панча шила», одобрительно приняты всеми странами, следующими политике мира.
Сближение двух наших великих народов могуче укрепило лагерь мира. Но у приверженцев колониализма опо вызвало раздражение и тревогу.
Когда группа деятелей советской культуры не так давно находилась в Индии, профессор–филолог Д. Г. Сен говорил нам: «Разве может индийский народ когда–нибудь забыть кровавые события 1919 года в Амритсаре? Там на пустыре происходил общественный митинг, и генерал Дайер приказал солдатам без всякого предупреждения стрелять в мирных людей. Нет, Индия никогда не забудет этих убийств».
Замечательный индийский писатель X. А. Аббас и романе «Революция» с большой обличительной силой запечатлел это кровавое злодеяние колонизаторов. Десятки людей в Индии с таким возмущением рассказывали нам о расстреле в Амритсаре, что можно было подумать, будто эти события происходили совсем недавно. Один видный индийский деятель с благоговением и гордостью читал нам наизусть негодующие строки из статьи В. И. Ленина, написанной в связи с амритсарской трагедией.
В 1921 году в Бомбее, в связи с приездом принца Уэльского начались массовые забастовки протеста, превратившиеся в вооруженное восстапне. После подавления восстания свыше 30 тысяч человек были брошены в тюрьмы и концентрационные лагеря.
Член Индийского общества культурной связи с Советским Союзом, сопровождавший нас во время поездки в Бомбей, показал нам рубцы на спине, нанесенные плетью; семь лет просидел он в тюрьме после этого восстания.
Мы приехали в Индию совсем не для того, чтобы собирать факты о преступлениях колонизаторов. Но что было делать, если о них нам говорили люди на каждом шагу?
Величайшие памятники архитектурного творчества народа осматривали мы в Индии и восхищались их красотой. Мы думали, что выщербленные из мозаик драгоценные камни, отсутствие скульптур в нишах и других украшений — результаты разрушительного действия времени. Каждый раз, однако, находились десятки сведущих людей, которые с готовностью объясняли, что не время повинно в исчезновении сокровищ — их просто украли, выломали из стен колонизаторы.