Потом нашим спутником по Бепаресу был здешний адвокат. Он привез нас в великолепный парк, где находились обители теософов, где по аллеям прогуливались европейские старушки в одеждах середины девятнадцатого века и столь же пожилые джентльмены в серых штучных брючках и вязаных жилетах.
Но неверно было бы думать, что это заведение было просто богадельней для престарелых.
Адвокат отрекомендовал нам бенаресское теософское общество как «один из мировых центров мистицизма». Участники его обмениваются опытом постижения таинств потустороннего мира и производят множество книг и брошюр, высоко ценимых лондонскими и нью–йоркскими почитателями. Они связаны с масонами и спиритами и совместно изучают пророчества вызываемых духов. Под сводами каменного флигеля хранятся архивы теософских конгрессов, и специальный страж в красном мундире и высоком тюрбане охраняет их.
От всего этого повеяло таким могильным маразмом, такой старческой историей Запада, что нам снова захотелось вернуться на гхаты Ганга. Ведь там все–таки жила древняя поэзия народа, обожествившего реку за то, что она дарует плодородие земле, и этот наивный энтузиазм поклонения реке был чище, целомудреннее сумеречного изуверства западного мистицизма.
Мы осведомились у нашего спутника, давно ли он состоит членом этого почтенного общества.
Адвокат на мгновение задумался, потом ответил с усмешкой:
— Я стал им с того дня, как общество начало снабжать меня клиентурой. За последние годы англичане и американцы стали вкладывать свои капиталы в различные индийские фирмы, чтобы замаскировать свое явное влияние. Для оформления таких сделок им нужны доверенные лица. Общество отступило от своих принципов мистицизма ради деловой мистификации, преследующей материальные цели.
— И вы содействуете ему в этом?
Адвокат печально сказал:
— Бот уже пятый месяц, как я прекратил свою адвокатскую практику. Я выступил на суде против своего клиента, пытавшегося навязать индийской фирме мошеннический договор, после которого она полностью оказалась бы во власти американцев. Сейчас я зарабатываю себе на рис тем, что вожу сюда туристов. А теперь позвольте мне показать вам скамью, на которой совсем недавно члены нашего общества наблюдали дух Наполеона Бонапарта, шествовавший вон по той поляне…
Вечером, когда небо еще было багряным от отсветов зашедшего солнца, и синие тени фиговых деревьев с тревожно дрожащей, как у осины, листвой трепетали на земле, и зеленые попугаи сверкали в блекло–голубом воздухе; когда Ганг стал цвета темной бронзы, и в храмах серебряно зазвонили гонги, и в город были пригнаны слоны, работавшие на строительстве плотины, чтобы придать торжественность свадебному шествию сына ростовщика Рамнагара Патна; когда, сидя в плетеных креслах на газоне во дворе отеля, приезжие американцы любовались кровавым боем мангуста с двумя королевскими кобрами; когда полицейские повезли из здания суда в тюрьму каких–то людей с суровыми и гордыми лицами, закованных в кандалы, мы поехали в университет Бенареса.
Мне довелось побывать во многих университетах Индии, и никогда не забыть того энтузиазма, с каким встречала студенческая молодежь нас, представителей Советской страны.
Конечно, получить высшее образование в Индии могут только люди, которые способны платить немалые деньги за учебу. Детям крестьян, рабочих это недоступно. Но как нужны Индии кадры специалистов — честных патриотов своей родины!
Иноземные мошенники сбывают в Индию устаревший хлам для фабричного оборудования. Сотни тысяч рупий украли у правительства Индии уголовник Элси Бингам и авантюрист Тэлко, выдав себя за технических специалистов. Множество жуликов из Америки и Англии с фальшивыми дипломами в карманах проникают в качестве технических руководителей в различные индийские предприятия и делают все, чтобы нанести ущерб их экономическому развитию. И все же промышленники охотнее берут на работу какого–нибудь иноземного проходимца, чем соотечественника, получившего образование в Индии. Это
раболепие перед иностранцами приводит к тому, что многие молодые специалисты Индии остаются без работы…
В университете Бенареса девять тысяч студентов. После митинга, проходившего на лужайке перед зданием университета, мы оказались ввергнутыми в многотысячную толпу молодежи, жаждущей подробностей жизни Советской страны и обрушившей на нас ливень вопросов. Можно ли индийцу поехать учиться в Советский Союз? Это реклама автомобильной фирмы или правда, что советские крестьяне покупают автомобили? Можно ли сказать, что Зоя Космодемьянская — советская святая? Какие писатели Индии изданы в Советской стране? Что такое угольный комбайн? Почему вы в своих газетах пишете о плохом: ведь это используют враги? Может ли коммунист жениться на беспартийной? Поделится ли Советская страна секретом атомной электростанции со всеми странами, которые пе хотят войны? Считаете ли вы, что Сергей Антонов — последователь Антона Чехова? Сколько на Волге гидроэлектростанций? Что такое пережитки капитализма? Преподают ли у вас нравственную казуистику? Что такое коммунистическая нравственность?
Уже теплая медная луна висела посередине неба. Но многотысячная толпа тесно обступившей нас молодежи не иссякала, так же как и вопросы. В изнеможении, взволнованные встречей, мы вернулись в гостиницу, но долго пе могли уснуть.
Небо стало зеленым и светлым. Зажав под мышкой бурдюки, уборщики улиц поливали аллеи тонкими струями сверкающей воды. Из обшарпанного такси вылез пьяный англичанин и, поддерживаемый под руки служителем, побрел к себе в номер.
Однорукий индус спал на земле рядом со своим утыканным гвоздями ложем. По дороге прошли верблюды, навьюченные тюками бенаресских сари. Погонщики держали их за отвислые губы, чтобы верблюды случайным воплем не нарушили тишину.
Полицейский вымыл голову, распустил по плечам длинные, как у женщины, волосы и уселся в отдохновенной позе на каменное изваяние льва.
Дрессировщик змей потрошил мангуса, погибшего в схватке с королевскими кобрами. Больной малярией йог трясся под пальмовой рогожкой, сжимая в зубах ветку эвкалипта, запах которого отгоняет москитов.
На ветвях стоствольного баньяна сидели синие, зеленые
и золотистые птицы и перекликались металлическими голосами.
На коленях у меня лежал подарок от студентов Бенареса — дощечка из благовонного сандалового дерева. На ней были глубоко вырезаны печатными русскими буквами три слова: «Ленин. Мир. Дружба»,
1955 г.
НА БЕРЕГАХ ГАНГА
Вода в Индии — это жизнь. Там, где нет воды, раскаленная пустыня умерщвляет все живое. Для индийцев реки священны, и самая почитаемая из всех рек — Ганг, несущий плодородие миллионам акров земли. «Воды Ганга ниспадают с чела Гималаев, как жемчужное ожерелье, нить которого порвалась в небесной выси».
Не только древняя прекрасная поэзия Индии воспевала Ганг. Гимны Гангу слагают и современные индийские поэты. Но они воспевают великую реку не как грозную и милосердную богиню, а как живительную силу, которая должна стать в руках народа источником его благоденствия.
Недалеко то время, когда английские властители, соорудив при помощи рабского труда каналы и водохранилища, торговали здесь водой. Индийскому народу они продавали индийскую воду. А если не сходились в цене, опускались железные щиты шлюзов, и на поля приходила смерть — засуха.
Индия — страна древнейших ирригационных сооружений. За время английского владычества старинные ирригационные сооружения разрушились. Однако англичане не желали восстанавливать водные системы, от которых зависела жизнь миллионов крестьян.
В штате Уттар–Прадеш мы ехали вдоль полноводного, глубокого канала, который правительство Индии недавно реконструировало, проведя большие строительные работы. По этому каналу текла вода Ганга. Рожденная в ледниках Гималаев, она была прозрачна и окрашена голубым пламенем неба. Стаи больших рыб стояли головами против течения, медленно шевеля широкими плавниками.