О славянской, а не об итальянской природе культуры Приморья говорит прежде всего глаголическая литература, то есть письменность, пользующаяся особой азбукой, так называемой глаголицей. Глаголическое письмо трудно и вычурно, и даже в Хорватии оно вытеснялось латинской азбукой.
«Тем не менее, — пишет доктор Антуан Барац, — глаголица оказалась наиболее стойкой именно в Адриатическом поморье, где латинская азбука вела самое энергичное наступление. Здесь глаголическое письмо употреблялось не только при богослужении, но в повседневном быту и даже в литературе. Угловатая и неуклюжая глаголица словно выросла из приморских скал на рубежах хорватской и итальянской национальностей, став нерушимой стеной, не пропускавшей влияний чужого духа» (стр. 57).
Начиная с 1848 г., приморские словенцы создали столько образовательных кружков, газет, журналов и школ, что просвещение захлестнуло последнюю хижину в горах и неграмотность совершенно исчезла. Горица стал культурным центром Словенского Приморья, соревнуясь с Любляной. Поэт, драматург, автор социальных и исторических романов Евгений Кумичич, автор повестей из жизни хорватских моряков Виктор Царь Эмин, поэт Адриатики Рикард Неретов и историк Анте Дукич получили не только местное, но и всехорватское литературное значение. Лирик, создатель реалистического и аллегорического сказа Владимир Назор обеспечил Истрии почетное место в хорватской словесности. Литературная жизнь Словенского Приморья свидетельствует о несомненной мощи и одновременно о тесной связи со всем словенским народом.
О глубоком, органическом культурном единстве Приморья с народами Югославии говорит и изучение народной музыки и танцев, о чем дал статью в сборнике профессор музыкальной академии в Любляне Франц Марольт.
Нельзя не согласиться с выводами из всех этих научно–исследовательских материалов, которые делают авторы предисловия к сборнику профессор Франц Рамовш и президент Академии наук и искусств в Любляне Франце Кидрич.
«Больше 1300 лет прошло с тех нор, как наши пращуры заселили Юлийскую Крайну. Словенцы и хорваты создали за это время на ее территории в неравной борьбе с двойным империализмом итальянских и немецких захватчиков свою собственную культуру… Злонамеренное противопоставление итальянской культурности отсталости «словенских пастухов» свидетельствует или о полнейшем незнании данного вопроса, или о намеренном, сознательном искажения исторического прохплого».
Альбом фотодокументов «Юлийская Крайна» иллюстрирует эти положения словенских ученых и дополняет их фактами из эпохи итальянской фашистской оккупации и сегодняшней жизни Приморья под властью англо–американской администрации. Колониальное господство над населением Юлийской Крайны принесло ему за четверть века немало страданий, унижения, злобных попыток истребить и уничтожить следы славянской культуры.
Нынешний оккупационный режим Союзного военного управления по своим методам мало чем отличается от террористического режима эпохи Муссолини. В этом мне привелось убедиться лично в марте и апреле текущего года, когда я увидел своими глазами то, что ныне творится в Юлийской Крайне.
Фотоальбом открывается картой, характеризующей состав, численность и расселение народов Юлийской Крайны. Крохотными зелеными пятнами, разбросанными вдоль побережья, обозначены места расселения итальянцев. В гуще югославского населения они совершенно теряются. Карта неопровержимо свидетельствует, что югославское население в Юлийской Крайне является преобладающим.
Вот фрески церкви Св. Марии в Истриц — произведения хорватского художника Винценция из Кастова (XV в.)
Бот старая фотография, изображающая портал дома в Триесте с надписями на нем глаголицей, позднее уничтоженными итальянскими фашистами, как были уничтожены ими тысячи драгоценных древних пергаментов, написанных древнейшим словенским шрифтом, только для тою, чтобы не было исторических памятников на этих землях. По приказу Муссолини, в том же Триесте, на площади крепости Сен–Жусто, сооружена была в 1936 году кирпичная фальшивка, долженствующая изображать развалины древнего римского Пантеона, символа господства итальянской культуры. Мы видели это бутафорское сооружение. Не оно ли вводит теперь в заблуждение некоторых «специалистов», рассуждающих в парижских кофейнях об «исконной» итальянской культуре в Юлийской Крайне?
Перед нами фотографии лондонского пакта 1915 г., на основании которого Италия в 1918 г. оккупировала Юлийскую Крайну. Пламя сургуча, скрепившего это свидетельство империалистического передела мира, перекипулось на крыши домов культуры словенского народа, уничтожавшихся итальянскими фашистами.
На другой фотографии — горящее здание «Народного дома» в Триесте, сожженного в 1920 году итальянскими шовинистами. Далее — развалины словенских школ в Триесте, затем картина погрома в помещении демократической газеты «Иль Лафаторе» в Триесте… Я побывал в редакции этой газеты. Я не увидел там, правда, разбитых окон, но зато услышал о стотысячном штрафе, наложенном Военным управлением союзников на эту газету за гащнту национальных прав населения. Пожалуй, этот штраф нанес газете не меньший ущерб, чем памятный погром фашистских хулиганов в 1921 году.
По той же неизбежной аналогии извещение итальянского комиссара Пулья от 1919 года о закрытии хорватских школ, помещенное в альбоме, напоминает недавнее распоряжение подполковника Симони о закрытии югославских школ в Триесте…
Вот итальянский декрет 1921 г. о насильственном изменяй фамилий югославов на итальянские в Лабине. 500 тысяч словенских фамилий были заменены итальянскими. Итальянские власти запретили употребление всякого языка, кроме итальянского. Они преследовали не только язык, но стремились истребить тех, кто на нем говорил. Мы видим фотографию итальянского концентрационного лагеря на острове Рабе, где было заключено четырнадцать тысяч словен и хорватов. Пустыня, голый камень и жалкие полотнища палаток. Только в течение двух месяцев в лагере на Рабе умерло от голода 470U человек. Вот фотография человека, умерщвленного голодом. Трупы расстрелянных. Портрет женщины из деревни Рязанцы в Истрня: фашисты ослепили ее за то, что она любила свою родину, свой народ, свою культуру и не хотела стать рабыней…
Так рассказывает эта правдивая книга о том, что предприняли итальянские захватчики, чтобы сделать Юлийскую Крайну не словенской, а итальянской. Но ничего не вышло из этой преступной затеи. И народ Крайны поднялся вместе с народами Югославии, чтобы освободить свою родину. Книга рассказывает об этой героической борьбе языком документов и фотографий. Только на основных оборонительных подступах к Триесту пали смертью храбрых 20000 югославских бойцов, а в уличных боях в самом Триесте сложили головы 8 тысяч героев югославов. В то же время новозеландский корпус, принимавший участие в операциях на территории Юлийской Крайны, потерял… пять человек. И это понятно. В те дни, когда югославские войска уже взяли Триест и окончательно разгромили немецкие части, новозеландский корпус союзников находился еще в районе Венеции. И все же сейчас находятся люди, которые не желают понять, ценой каких усилий югославский народ добился освобождения всей территории своей родины.
Наконец, перед нами — документы и фотографии, рассказывающие о нынешней жизни «оберегаемой» союзными войсками Юлийской Крайны. Снимки изображают толпы народа, ожидающие приезда членов межсоюзнической комиссии по изучению вопроса об итало–югославской границе. Я тоже был свидетелем того, как пятнадцать тысяч рабочих Тыржнча прождали приезда комиссии целый день под дождем, чтобы вручить ей свои требования о присоединении Юлийской Крайны к Югославии. Но «специальные» проводники провезли комиссию мимо Тыржича…
Видно те, у кого сейчас в руках власть в Триесте, не хотели, чтобы члены комиссии узнали о пожеланиях народа. Да и вообще многого не хотят люди, распоряжающиеся теперь в зоне «А» Юлийской Крайны. Смотрите на эти снимки! На мостовой лежит распростертая в крови убитая женщина. Она убита не в дни Муссолини, а в 1946 году. Ее как жертву фашистского террора граждане города покрынают югославским флагом. Вот картина избиения и разгрома демонстрации антифашистов полицейскими, избивающими людей дубинками; за этим занятием мы видим солдат и офицеров той армии, которую привыкли уважать как участницу войны против фашистской Германии и империалистической Японии.