Вечером по радио объявили о смерти Гитлера, которая столь же темна, сколь и многое другое, витающее в атмосфере вокруг его личности. У меня было такое впечатление, что этот человек, подобно Муссолини, давно уже действует как марионетка в чужих руках, под влиянием посторонних сил. Бомба Штауфенберга не отняла у него жизнь, но убила ауру; это было заметно даже по его голосу. Еще задолго до того, как оно произошло, я уже предчувствовал, что нечто подобное будет предпринято, причем человеком старинной фамилии, думал также, что оно подействует только в случае неудачного исхода. В 1939 году я подробно изложил эти мысли на примере образа Зунмираса.[20]
Говорят, что этот великий человек будто бы отравился. Это противоречит видению, о котором Циглер рассказывал мне в 1942 году, кажется, в Париже. Его супруга увидела Гитлера лежащим в каком-то темном месте, изо рта у него текла кровь. За несколько лет до этого она увидела в астрономический час пожар большого дирижабля в Лейкхерсте.
При воспоминании об этом вечере меня охватывает жуткое чувство. Это было в «Кафе-де-ла-Пэ».
Мы должны вернуться, пройти вспять по пути, предначертанному Контом: от науки через метафизику к религии. Разумеется, под горку-то идти было легче. И по каким же признакам мы поймем, что приблизились к цели? Да по всему! А в духовном плане по тому, что воззрения будут делаться более общими, а не более частными, как теперь.
В саду цветут одичавшие белые нарциссы. Они напоминают мне о моих странствиях по каменистым участкам Айн Дьаба, где я видел такие нарциссы в декабре, они цвели в пустыне плотными кустиками.
Я продолжаю просмотр моих бразильских заметок, причем замечаю, что мое ухо стало чувствительнее к малозаметным плеоназмам, таким, как например «еще нетронутый».
То же относится и к скрытым противоречиям; при обострившемся зрении обнаруживаешь, что они кишат повсюду, словно микробы. Выражение «приобрести оттенок» годится вообще только для приятного оттенка, однако такие соображения не возникают при математическом складе ума.
Впрочем, эту точность не следует доводить до крайности, граничащей с педантизмом. Язык не сводится к логике, он всегда в чем-то шире. Если убрать эту разницу, язык станет стерильным. Стремление к абсолютной точности заводит в тупик. Автор же должен понимать различие между математической и художественной точностью.
Я сделал интересное наблюдение, что ночные бомбежки, которые в последние годы в значительной степени окрашивали всю нашу жизнь, были тотчас же забыты, как только прошли американцы. В памяти населения они остались точно сон. Это бросает определенный свет на иллюзорность страшного мира.
Труд, внимание к мелочам создает не только некий противовес иллюзиям, но также помогает сохранять достоинство или восстанавливать его в том случае, если ему нанесен урон. Чем больше усиливается паника, тем приятнее видеть человека, который не придает ужасному чрезмерного значения и не склоняется перед ним — в атеистические времена это дается не легче, а напротив, даже труднее. В детстве, когда я едва научился читать, на меня большое впечатление произвел один случай времен боксерской войны. Кажется, это был рассказ одного офицера из штаба Вальдерзее[21] о казни китайских заложников. Они стояли в длинной очереди, дожидаясь, когда им отрубят голову. Офицер обратил внимание на одного китайца, который, стоя в этой очереди, читал книгу. Это зрелище его поразило, и он выпросил у распорядителя казни сохранить жизнь этому человеку, его просьба была исполнена. Он сообщил читающему, что тот помилован. Китаец вежливо поблагодарил его, сунул книжку в карман и ушел с места казни, где все продолжалось прежним чередом. Позднее я спрашивал себя: какого рода могла быть книга, которую он читал? Надо бы узнать этот текст. Сегодня я могу себе представить, что он читал какую-нибудь главу из книги «Цзин Пин Мэй»[22] или руководство по разведению лилий. Знающего человека узнают не по материи, которой он занят, а по его знанию. Вот в чем проверка; есть пустые молитвы, а есть улыбка, которая убеждает.
Крестьяне снова в поле, хотя у них расположились на постой пирующие орды. Что будет с урожаем, неизвестно. Но крестьянин с плугом, пашущий свое поле, в то время как по дорогам идут войска, представляет собой мощный образ неустанного хода, непрерывного продолжения, настойчивости человеческих усилий, которые так часто оказываются тщетными и которые тем не менее важнее, утешительнее и имеют более прочную и глубокую основу, чем прогресс, который, скорее, от нее отдаляется. Пахарь возвращается; я видел его во время наступления во Франции, и говорят, что он пролагал свои борозды между враждебными армиями, сходившимися к полю при Ватерлоо.
20
Зунмирас — персонаж из книги Юнгера «На мраморных скалах», вышедшей осенью 1939 г. в Гамбурге, бывший почти неприкрытой демонстрацией антинацистских настроений.
21
Вальдерзе Альфред фон (1832–1904), германский генерал-фельдмаршал с 1900 г. В 1888–1891 начальник генштаба, выступал за превентивную войну против России и Франции. В 1900–1901 командовал объединенными войсками держав при подавлении Ихэтуаньского восстания в Китае.
22
«Цзин Пин Мэй» («Роза в золотом кувшине») — анонимный китайский средневековый нравоучительный роман.