Для людей, отравленных идеями нацизма, наступало тяжелое похмелье. Немцы увидели, куда завела их авантюристическая политика фюрера. И рухнула вера в кумира, за которым когда-то они шли безоглядно дорогами побед и преступлений. Последний бастион рейха - Берлин находился в смертельной агонии...
Минутная стрелка медленно ползла вверх. Шквальный огонь артиллерии стал удаляться на север. Пятисотки и тысячекилограммовые фугаски рвались уже где-то в стороне. Приближалось время броска пехоты и танков в атаку.
- Осталось пять минут, - раздался рядом со мной голос начальника разведки Бориса Савельева.
Начальник штаба бригады Василий Матвеевич Шалунов повернул голову в мою сторону, Дмитриев, глядя на часы, безмолвно отсчитывал оставшиеся до атаки минуты и секунды.
- Отдайте команду! - сказал я и не узнал своего голоса.
Начальник штаба во всю мочь крикнул в выносную трубку радиостанции:
"Ястреб", "Волга", "Секундомер"! Вперед, вперед!
Кто-то, подхватив команду, выпустил в небо серию зеленых ракет. Разведчики, саперы, автоматчики вырвались из своих окопов и помчались к берегу.
Саперы волоком тащили деревянные переправочные лодки, за ними змейкой бежали десантники. На мосту с группой десантной роты уже орудовал бригадный инженер майор Н. И. Быстров. Этот красивый, с тонкими чертами лица юноша всегда изумлял меня находчивостью, смелостью и умением применять в бою самые различные новшества. У него был какой-то особый нюх, помогавший без разведки безошибочно определять проходимость мостов на глаз, устанавливать наличие минных полей. Вот и сейчас от Быстрова прибежал связной, передавший, что есть возможность пропустить по полувзорванному мосту легкие самоходки.
- Все идет по плану, - бодро докладывал Шалунов.
Все мы, находившиеся на берегу канала, понимали, что действия 55-й бригады являются лишь частицей широко задуманного, организованного и всесторонне обеспеченного плана форсирования Тельтов-канала в полосе 3-й танковой армии. В тот же час, даже в те же самые минуты, аналогичный бросок совершали бойцы 6-го и 7-го танковых корпусов.
Форсирование было намечено также на участках 22-й и 23-й мотострелковых бригад. Но мотострелковым частям было проще, чем нам, - им не требовалось переправлять тяжелые танки и самоходки, а солдаты всегда сумеют преодолеть сорок метров вплавь.
Однако, даже зная это, каждый из нас все же чувствовал себя так, будто от его личных усилий зависит исход всего сражения.
Когда рассвело, мы увидели на противоположном берегу много темных точек. Это были солдаты наших штурмовых групп. Вот они побежали вперед, залегли, двинулись опять. Взвод за взводом на ту сторону перебрался весь батальон автоматчиков.
Я прекрасно сознавал, как необходимо оказать помощь автоматчикам. Что сделаешь на том берегу одним легким оружием?! Если мы не примем мер, не поддержим батальон, он неминуемо погибнет.
Рядом со мной появились командиры двух бригад артиллерийской дивизии прорыва. Они быстро разобрались в сложившейся обстановке и уже отдавали необходимые распоряжения.
Выполняя команду о переброске через канал передовых наблюдательных пунктов, мимо нас пробежала группа молодцеватых артиллеристов, навьюченных треногами, буссолями и прочей необходимой артиллерийской аппаратурой. И вскоре перед наступающим батальоном автоматчиков встала стена разрывов, прикрывая их от огня врага.
Только через два часа доложил Николай Иванович Быстров о готовности моста, накануне выведенного немцами из строя. Сшитый на живую нитку под ураганным огнем, этот мост мог выдержать только легкие танки. По нему сразу были пропущены минометная батарея батальона автоматчиков и одна приданная ему артиллерийская батарея - это до некоторой степени уже облегчало положение автоматчиков.
Майор Старухин, командовавший автоматчиками, оставшись один на один с противником, стал теребить меня, требуя незамедлительной помощи. Положение этого батальона становилось все труднее, потому что уцелевшие группы гитлеровцев пришли в себя после артиллерийской подготовки и начали огрызаться. Можно было ожидать и контратаки.
По сигналу бригадного инженера к мосту пошли самоходки. Успех самоходного полка мог решить очень многое в этом бою: переправившись на противоположный берег, он поддержал бы действия батальона автоматчиков. Продвижение же самих самоходчиков километра на три-четыре вперед создало бы условия для наводки переправы и пропуска остальных войск.
Действия двух артиллерийских бригад были направлены на отсечение противника. С южного берега вели огонь танковые батальоны, ожидавшие, когда будет готова переправа.
Артиллерийская и танковая дуэль длилась больше часа. Гитлеровцы активизировались. Два вражеских артиллерийских дивизиона обрушили свой огонь на переправу, и через полчаса моста не стало. Быстрову удалось переправить через канал только три самоходки, а две вместе с обломками моста рухнули в канал. Тогда и погиб командир полка подполковник Костин.
Батальон автоматчиков остался на маленьком пятачке один, не имея в своем распоряжении ни достаточного количества танков, ни артиллерии. Для него наступили критические минуты - батальон залег. Дальнейшее его продвижение приостановилось. Переправившиеся самоходки были сожжены противником. Реальную помощь Старухин получил только от двух артиллерийских бригад, огонь которых сорвал попытки немцев сбросить наших автоматчиков в канал. Да еще на левом фланге батальон Гулеватого прижал к земле роту немецкой пехоты, намеревавшуюся ударить в тыл нашим автоматчикам.
Тяжелый огневой поединок длился несколько часов. Мы приковали огневые силы и средства противника к себе, лишили его широкого маневра на всем участке. Но это, в сущности, было все, чего мы достигли...
Примерно такая же ситуация сложилась и у моего правого соседа.
Однако именно то, что мы приковали к себе огневые средства противника, сыграло известную роль, облегчив активные действия других соединений. В центре танковой армии 22-й, а потом и 23-й мотобригадам удалось полностью форсировать канал, удержать плацдарм и обеспечить переправу главных сил. А через несколько часов там был наведен мост, по которому лавиной хлынули танковые бригады и корпуса. Битва за Тельтов была выиграна, ворота в Берлин открыты.
* * *
В сумерках того же дня, когда бригада подходила к переораве, у самого моста нас догнал Василий Васильевич Новиков. Командир корпуса был в хорошем настроении.
- Видел, я, видел, как вы хотели брать мост. Да не тут-то было, сказал он шутливо. - Во всяком случае гитлеровцев вы напугали. Завертелись они вдоль берега, а это было нам на руку.
Новиков вытащил из-за голенища помятую карту, расправил и разложил ее на крыле "виллиса". Проведя карандашом линию на север, он тут же продолжил ее в северо-западном направлении до предместья Берлина - Целендорфа. Оттуда пунктир пробежал к автостраде и поднялся на западную окраину Берлина.
- Вот и все. Ясно?
- Без слов понятно, товарищ генерал.
- Понятно-то оно понятно, но тебе придется серьезно подумать. - Впервые за дни нашего знакомства комкор, перешел на "ты", и это сразу подняло настроение. - Смотри, какие постройки и сколько их. Уйма. Впереди, слева от нас, начинаются дома, виллы, усадьбы. Каждый дом придется брать с боем. Вся надежда на пехоту, на штурмовые отряды.
Василий Васильевич продолжал спокойным голосом давать указания, часто употребляя слово "попятно", хотя и для него, и для меня было слишком много непонятного. Предстояло решать задачу со многими неизвестными. Ничего не было известно ни о характере обороны, ни об укреплениях, возведенных фашистами, ни о том, какими силами они обороняются, какими резервами располагают в полосе наших действий.
Ясно было и для Новикова, и для меня одно - предстоит медленно, осмотрительно прогрызать оборону, осторожно и в то же время решительно, безостановочно вести наступление. Каждая улица таила в себе множество неожиданностей. Бригада наступала на самом левом фланге корпуса и армии. Локтевой связи с частями генерала Лелюшенко, которые слева от нас шли на Потсдам, не было.