— Ничего не понимаю, — развел руками Валлах. — То на пулеметы лезли, как одержимые, а теперь уклоняются.
— Не соврал, видимо, пленный, — вслух подумал я. — Пожалуй, и впрямь удрал от нас эмир. Если это так, то зачем активничать его воинству? Оно будет теперь только сдерживать нас.
Рудольф Сабо заволновался, горячо воскликнул:
— Надо спешить! Кони встанут — пешком пойдем!..
Перестроились в линию колонн и понеслись переменным аллюром. Афганцы держались поближе к речной долине. Нас это устраивало: легче было отрезать их от железной дороги.
Солнце повернуло к закату, но припекало еще довольно чувствительно. Людей разморило, клонило в дрему.
Кто-то заметил два бронепоезда (настоящих, не хлопковых). Они катили со станции Кизил-Тепе. Из труб валил густой черный дым.
— Набирают скорость, — заметил комиссар. — Особенно первый. Смотрите, насколько оторвался от второго.
Грохнул артиллерийский выстрел. Снаряд пролетел над нами и разорвался далеко позади. Там, где он упал, не было ничего подозрительного.
— Хлопцы, да ведь, никак, с бронепоезда метят в нас! — первым сообразил Пархоменко.
Новый разрыв снаряда подтвердил эту догадку. Он взметнул столб земли уже перед нами.
Мы решили броском выйти из-под огня. Направились в недалекий лесок. Вокруг часто лопались гранаты.
— Трубач, знаменщик, за мной!
Не оглядываясь, я поскакал к тому бронепоезду, что бил из шестидюймовки. Навстречу ударили пулеметы. Рывком осадил лошадь, кулем свалился на песок. Человек двадцать бойцов, следовавших сзади, сделали то же самое.
— Знамя кверху! Ковач, играй «отбой»!
Янош Ковач торопливо прочищал забитый песком мундштук. Наконец затрубил. Красноармеец со знаменем встал во весь рост и замахал красным полотнищем. Пушки умолкли. Объяснение с артиллеристами было бурным. Оказалось, когда бронепоезда стояли в Кизил-Тепе, через железную дорогу проскочила какая-то конная группа. Ее заметили слишком поздно. Тогда решили накрыть тех, кто наверняка последует за головным подразделением. И вот наблюдатели сообщили, что к полотну «валом валит кавалерия противника».
Так очутились мы под ударом своих же орудий.
Уладив конфликт, я со знаменщиком и трубачом отправился на паровозе на станцию Малик. Отряд в конном строю двинулся туда же.
На место прибыли под вечер. Я по прямому проводу доложил Д. Е. Коновалову о происшествии. Он разрешил нам пока отдыхать.
— Алимхана преследует другой отряд, — сказал Дмитрий Ефимович. — А что вам дальше делать, объяснит Крыжин. Он скоро к вам прибудет.
Начальник штаба явился, когда уже стемнело. Возле станционного садика горели костры. Там расположились бойцы эскадрона Танкушича. «На огонек» собрались друзья из других подразделений.
— Пойдем и мы к ним, — предложил мне Крыжин.
Увидев нас, Танкушич хотел было подать команду, но Крыжин жестом остановил его:
— Отдыхайте, беседуйте...
Комиссар втиснулся в круг красноармейцев, а я присел с Крыжиным на край сухого арыка. Сергей Викторович пристально взглянул на меня и, как бы подводя итог каким-то мыслям, сказал:
— В общем, промашку мы дали. Понадеялись, что эмир будет следовать вместе со своими гвардейцами. А он их бросил. Переждал, пока наши бронепоезда ушли в Кизил-Тепе, и перемахнул через путь. Красноармейский разъезд, заметивший беглецов, пытался гнаться за ними. Но подвели уставшие кони...
К нам подошел Валлах. Он слышал, о чем говорил Крыжин.
— Так почему же нас здесь задержали? — возмутился он. — Почему не бросили по горячему следу?
— Не кипятись, — успокоил его Крыжин. — Вы тоже помотались немало. На таких лошадях разве догонишь? Преградить путь эмиру командующий фронтом приказал частям Первой Туркестанской кавалерийской дивизии, которая освободила район Китаб — Гузар — Шахрисябз. Вам же предстоит вернуться в Катта-Курган. Попутно очистите от разбежавшихся сарбазов полосу между Зеравшаном и железной дорогой.
— А Старая Бухара? — поинтересовался Пал Валлах.
— Как! Вы еще ничего не знаете?
Крыжин встал и громко, чтобы слышали все, объявил:
— Товарищи, Красная Армия и революционные войска восставшего народа сегодня полностью овладели столицей ханства — Старой Бухарой!
На какое-то мгновение установилась мертвая тишина. Потом она взорвалась дружным «ура». Со всех сторон к кострам устремились бойцы, чтобы узнать причину ликования. Возник импровизированный митинг. Крыжин кратко информировал о положении на фронте, о героизме частей, взявших штурмом Старую Бухару и освободивших ряд других городов, поздравил всех с победой бухарской народной революции.