По дороге к «домику-кабачку» д-ра Мейера доктор Уэнделл проверил, подсоединена ли к генератору его собственная научно-исследовательская станция. Он также проверил телефонные линии, недоумевая, почему не работает его телефон.
Все на первый взгляд было нормально. Проблема с телефоном, должно быть, возникла из-за чего-то другого. «Ну по крайней мере, мы не лишены электричества», с некоторым облегчением подумал доктор Уэнделл. «Плохо было бы, если бы мы потеряли данные из-за сбоев в электропитании».
Ученый знал это из прошлого опыта. Такое раньше уже случалось.
Прорываясь сквозь ледяное пространство, доктор Уэнделл увидел нескольких человек, сгрудившихся вокруг двух гусеничных вездеходов норвежского производства Hagglunds. Яркие оранжевые машины представляли собой по сути лишь кабину, водруженную на танковые гусеницы. Крыши Хагглундов были усеяны гроздьями прожекторов.
На боковых дверцах обеих машин был изображен герб Мискатоникского университета. Эти абсолютно новенькие машины, доставленные всего месяц назад, были гордостью базового лагеря. Доктор Уэнделл еще не успел поездить в какой-нибудь из них, но он знал, что обе они очень пригодятся.
Эти машины могли с легкостью передвигаться по этой местности в радиусе свыше 100 километров вокруг. Они могли также везти с собой дополнительный запас топлива, что значительно расширяло этот диапазон их передвижения.
Он удивился, что эти люди делают у этих неуклюжих машин. Одна из них была уже заведена и работала, и ремонтная бригада трудилась над второй. Доктор Уэнделл предположил, что они выезжали на поиски пропавших собак.
Когда он приблизился к самому большому в скоплении лагерных строений «домику-кабачку», уставший геолог продолжал теряться в догадках, что от него понадобилось начальнику группы. Он надеялся, что это не ответы на невыясненные вопросы, потому что их у доктора Стэнли Уэнделла не было.
«Войдите», крикнул доктор Хайрем Майер, услышав стук в дверь его домика. Доктор Уэнделл вошел, предшествуемый порывом холодного воздуха.
Двое ученых кивнули друг другу. Затем доктор Уэнделл закрыл за собой дверь и подошел к переносному обогревателю. Он снял перчатки, расстегнул куртку и некоторое время грел над ней руки.
«Выяснили что-нибудь о пропавших собаках?», спросил доктор Уэнделл. Его коллега покачал головой, с выражением ужаса на бронзовом от солнца морщинистом лице.
«Как считает доктор Ронсон, собаки ни с того ни с сего просто вырвались из конуры и побежали в ледяную пустыню», объяснил д-р Майер. «Потеря собак — это проблема, конечно, но думаю, что у нас имеется и другая проблема, более серьезный повод для беспокойства».
«Что случилось?», спросил доктор Уэндел, задаваясь вопросом, должен ли он сообщить начальству, что на следующей неделе или около того у них может быть землетрясение. «Нет», решил он. «Оставлю это открытие на потом, когда у меня будет возможность более тщательно проанализировать данные».
Доктор Мейер, сидевший в офисном кресле на колесиках, нахмурился бородатому человеку. «Не работают телефоны», заявил он.
Уэнделл пожал плечами: «Ну и что?»
Но на лице у его коллеги был такой странный взгляд, что доктор Уэнделл решил сам проверить, что с телефоном. Он протянул руку к телефону на столе и приложил трубку к уху. То, что он услышал, его удивило.
Обычно, когда здесь отключались телефоны, они просто молчали. Но на этот раз доктор Уэнделл услышал отчетливый электронный треск, сопровождавшийся каким-то странным высоким воем, который показался ему странным образом знакомым.
«Знаете, на что похож этот звук?», спросил доктор Уэнделл, протягивая трубку д-ру Майеру. Его начальник посмотрел на него, прежде чем ответить.
«Когда я служил в военно-морском флоте, мы называли этот звук электронным подавлением», заявил д-р Майер.
Доктор Уэнделл удивленно заморгал. «Я тоже так думаю», ответил он, вспоминая те дни, когда он радистом принимал участие в боевых действиях во время войны в Персидском заливе. «Но кому нужно нас глушить? И зачем?»
Д-р Майер не ответил на этот вопрос. Вместо этого этот грузный человек подкатился в своем кресле к спутниковой радиостанции. Одно из пластиковых колесиков кресла громко заскрипело, это был результат воздействия холодного, сухого воздуха антарктического лета.
На Южном полюсе было суше, чем в пустыне. В действительности это одно из самых сухих мест на Земле.
«Я решил позвонить на американскую базу Мак-Мердо, получить у них кое-какие советы по ремонту электронного оборудования», объяснил человек в кресле. А затем он включил радио.
Из его динамика донесся такой же пронзительный вой, почти что электронный писк.
«Спутниковая радиостанция тоже глушится», мрачно сказал д-р Майер. «А также коротковолновое радио, и даже наши малой дальности сотовые телефоны».
Доктор Уэнделл некоторое время молчал, пока смысл того, что ему сказали, до него не дошел окончательно. Затем он снова посмотрел на своего начальника.
«Значит, мы отрезаны», прошептал он, борясь с внезапным, параноидальным желанием оглянуться через плечо.
Д-р Мейер мрачно кивнул. «От всех».
«Так вот почему люди там снаружи готовят два Хагглунда», сказал доктор Уэнделл. Это было утверждение, а не вопрос.
Доктор Мейер вновь кивнул. «Поэтому я вас и вызвал», объявил этот тучный мужчина. «Хочу узнать ваше мнение о том, куда мне нужно отправить эти вездеходы.
Следует ли отправить их на базу Конкордия или же к австралийцам в их временный лагерь к западу от нас? Или же нужно разделить их на две группы и отправить по одной машине в каждый лагерь?»
Доктор Уэнделл задумался об этом на мгновение. «Э-э, думаю, что разделять вездеходы на две группы опасно».
Д-р Майер кивнул в знак согласия, когда доктор Уэнделл это сказал.
«Австралийская база ближе, и я уверен, что они все еще там», сказал он. «Но на французскую базу в Конкордию к настоящему времени должны были провести жесткий кабель. Если это так, то у них имеется оптоволоконный магистральный кабель связи со станцией Дюмон д'Юрвиль на побережье».
Доктор Мейер кивнул. «Я тоже об этом подумал. Если глушение масштабное и на большой территории, то австралийцев, вероятно, тоже глушат».
«Но оптоволоконный кабель заглушить невозможно», заметил доктор Уэнделл, заканчивая мысль своего начальника. Доктор Мейер кивнул и стал объяснять характер местности, ее рельеф и предполагаемое расстояние.
Пока Мейер это говорил, доктор Уэнделл заметил, что никто из них не оспаривает, что их научная станция подверглась глушению — что бы это ни означало. Оба думали об одном и том же, хотя никто из них так и не произнес это вслух: Глушение являлось преднамеренным.
«Вы уверены, что французы действительно провели к себе кабель?», спросил доктор Уэнделл.
«Э-э, не уверен», осторожно ответил д-р Майер. «Предполагалось, что их кабель будет проведен еще несколько месяцев назад, но с этими протестами Гринписа и всем прочим…» Голос Мейера умолк.
У французов было немало проблем с экологической организацией под названием «Гринпис». Еще в 1980-х годах французское правительство попыталось построить на Дюмон д'Юрвиль аэродром. Они не колеблясь взорвали несколько островов и уничтожили часть животного мира Антарктики. Гринпису удалось снять кадры этой жестокой гибели и очернить французов в глазах общественного мнения. Убийства пингвинов и разрушение хрупкой природной среды Антарктики не понравились никому.
Хотя французам все-таки удалось достроить свой аэродром и несколько технических ангаров вокруг него, все это было смыто ледниковыми оползнями и приливной волной менее чем через год.
Аэродром еще нужно было восстанавливать.
«Будем надеяться, что в случае с этой телефонной линией сила прогресса выиграет этот раунд», предположил доктор Уэнделл.
Они оба еще некоторое время продолжали обсуждать и сравнивать расстояние и время, требующиеся для того, чтобы добраться до обеих этих станций. Они понимали, что поездка будет опасной независимо от того, какой будет избран курс.