Если что-то случится с обеими Хагглундами, пассажиры застрянут в чрезвычайно затруднительно положении с заглушенным радио, за многие мили от всех станций и от людей.
«Кого вы отправляете?», с любопытством спросил доктор Уэнделл.
«Первый вездеход вызвался вести Козелли», ответил д-р Майер. «А второй — Лансинг и доктор Ронсон».
Доктор Уэнделл кивнул. Неплохие команды. Если кто-то и сможет вывести людей к Конкордии или к австралийцам, то это Козелли и Ронсон.
В конце концов, после долгого обсуждения два геолога решили, что лучше всего попробовать добраться до станции Конкордия. Хотя она находилась дальше, местность в этом направлении была лучше, туда легче можно было добраться, и ветер был чуть слабее.
Этот выбор был наилучшим. Даже если французов тоже глушили, у них все же останутся действующие телефонные линии к побережью и южной части Тихого океана.
«Пойдемте», объявил д-р Майер, когда они закончили обсуждать эти вопросы. «Поможете мне собрать карты и планы, которые потребуются Козелли...»
Но не успел он закончить фразу, как в домик доктора Мейера ворвался тот самый молодой аспирант, которого доктор Уэнделл оставил там, у монитора, следить за сейсмографом.
«Опять не постучавшись», с сожалением отметил доктор Уэнделл.
«Доктор Уэнделл! Д-р Майер! Поторопитесь!», воскликнул юноша с явным волнением. Но до того, как они оба успели подбежать к открытой двери, студент вновь выбежал на дневной солнечный свет. Обменявшись недоуменными взглядами, доктор Уэнделл и доктор Мейер быстро оделись потеплее и последовали за ним.
Парень ждал их снаружи. Его волнение казалось заразительным. Люди, окружавшие два Хаггглунда, с растущим любопытством следили за возбужденным юношей.
Как только доктор Уэнделл появился из «кабачкового домика», студент начал все быстро объяснять. «Игла начала просто прыгать, сэр», забормотал юноша. «Игла на сейсмографе, я имею в виду. Она начала просто трястись, как сумасшедшая — как будто под нами землетрясение… прямо под нами! А также стал раздаваться какой-то новый звук, странный шум какой-то… он шел от акустических буёв. Вроде того, который слышен в наушниках...»
Доктор Уэнделл выругался и собирался уже отругать студента за использование звуковой аппаратуры без предварительного разрешения. Предвидя собственнические чувства своего коллеги по поводу своего оборудования, д-р Майер поднял руку и успокоил доктора Уэнделла.
«И что ты услышал, сынок?», спросил у него дородный ученый. «Опиши мне это, только точно!»
Юноша остановился как вкопанный и повернулся лицом к двум геологам. На секунду он задумался об ответе.
«Это был какой-то пронзительный вой», ответил он, с усилием подбирая нужные слова, чтобы описать эти загадочные звуки. «Похожий на… гигантскую циркулярную пилу», сказал молодой человек, добавив: «или, может быть, на гигантскую цепную бензопилу…»
«Циркулярную пилу? Гигантскую бензопилу! Это смешно, нелепость какая-то...»
Но Доктор Уэнделл не успел закончить эту мысль. Он, как и другие, вдруг почувствовал, как под его утепленными сапогами затрясся лед.
Берт Козелли находился за рулем второй тяжелой гусеничной машины Hagglunds, когда началось землетрясение. Его коллега, Джордж Лансинг, завел первую машину и пошел за кофе — дав машине время согреться.
Козелли как раз только что завел холодный двигатель второго Хагглунда, и шум его был настолько сильным, что сначала он не заметил, как под машиной заколебалась земля. Что, наконец, предупредило его об опасности — так это зрелище массивной микроволновой СВЧ-антенны у радиоцентра, которая яростно раскачивалась взад и вперед.
Затем Козелли увидел некоторых своих товарищей — в основном геологов и аспирантов — которые бросились на землю, обняв лед. Другие же — в основном из группы технического обслуживания — остались на ногах, не зная, что делать.
Пока он молча в шоке следил за происходящим, тросы, удерживавшие микроволновую вышку, оторвались от креплений во льду. Один стальной трос с силой хлестанул по воздуху, ударив кого-то из группы техобслуживания.
Тело оглушенного человека отлетело назад, словно футбольный мяч от удара ногой. А его левая рука полетела в совершенно другом направлении.
Именно в этот момент Козелли и заметил, как дрожит земля. Он схватился за руль Хагглунда, понимая, что ему нужно выйти из вездехода и вместе с другими обнять землю. Но он был слишком напуган и парализован от страха и не смог сдвинуться с места.
Он продолжал в немом ужасе смотреть сквозь лобовое стекло на то, как, наконец, микроволновая антенна рухнула. Глаза у Козелли расширились, когда он увидел, как тяжелые микроволновые передатчики обрушились прямо на доктора Ронсона, который упал на землю из соображений безопасности.
Козелли увидел, как к двум машинам побежали доктор Уэнделл и д-р Майер. Доктор Уэнделл тащил за собой за шкирку молодого аспиранта. Он затолкал юношу в работавший на холостом ходу Хагглундс, а сам сел за руль.
Затем, в самом центре базового лагеря имени Дайера, под домами и их обитателями начал крошиться и обваливаться антарктический лед. Словно разбитый вдребезги стеклянный стол, лед стал ломаться и проваливаться в Землю.
С оглушительным грохотом раскололась и сама земля. В образовавшуюся пропасть один за другим начали падать красные домики. Даже сквозь шум этого разрушения и грохот двигателя Хагглундса Козелли были слышны крики его несчастных товарищей, под которыми расходилась и рушилась сама земля.
Затем на другой стороне лагеря произошел взрыв. Мгновенно оказалась пожрана огненным шаром кухня столовки. Из руин с трудом выбралось лишь несколько человек.
Они тоже горели!
Внезапно, в разгар уничтожения, к корпусу Хагглунда из темноты кто-то прыгнул. Козелли обернулся, и в этот момент боковую дверь открыл доктор Хайрем Майер и вскарабкался внутрь.
«Поезжай назад!», воскликнул он, тряся водителя за плечи. «Задний ход!»
Козелли словно очнулся, выйдя из паралича, вызванного шоком. Плавными и уверенными движениями он переключил рычаг на задний ход и нажал на газ. Заскользив, дернувшись и подпрыгнув, мощная гусеничная машина внезапно ожила.
За спиной у себя, на значительном расстоянии, Козелли увидел, как второй Хагглундс тоже отъезжает от места разрушения с доктором Уэнделлом за рулем. Затем Козелли запустил двигатель своего вездехода. Двинувшись задним ходом, он, ловко управляя Хагглундом, объехал домик техобслуживания и двинулся еще дальше назад, отъезжая от пропасти, которая расширялась и распространялась во все стороны, поглощая весь лагерь.
Гусеницы вгрызлись в лед, когда машина накренилась назад. Д-р Майер, сидевший в кабине на пассажирском сиденье, схватился за поручни. Дородный ученый вздрогнул от удивления, когда Козелли в спешке проехал на своем Хагглунде по устройству для зарядки аккумуляторов, дабы избежать зияющей пасти этого провала.
Но несмотря на то, что Хагглунд стал обгонять расширяющуюся пропасть, под его стальными гусеницами начала крошиться земля. Козелли стал сильнее давить на педаль газа, пока он практически не встал на нее. Из-под бешено вращавшихся гусениц вылетали осколки льда. Но дюйм за дюймом, машину и ее пассажиров начало медленно засасывать в провал.
А затем д-р Мейер закричал.
Козелли увидел, из-за чего. Внутри ямы что-то было — что-то движущееся… что-то большое.
Несмотря на свой страх и уверенность в том, что его собственная смерть настигнет его уже через несколько секунд, Козелли смотрел в пучину бездны с фатальным любопытством, не в силах оторвать взгляд.
Первое, что он увидел, это были длинные, изогнутые металлические клешни, клацавшие в воздухе над краем пропасти. Эти огромные изогнутые серебристые когти поблескивали под ярким антарктическим солнцем. Металлические клешни вгрызались и подрывали стены ямы, оттаскивая куски льда от края отверстия с каждым могучим захватом.