Прожекторы и точно направленные светильники озаряли венец достижений возрожденной космической программы России — многоцелевую ракету-носитель космического челнока «Энергия — Буран». Приток иностранных денег из Японии, Европы и Соединенных Штатов сделали этот скачок в развитии российской космической техники возможным.
Когда был уничтожен «Мир», казалось, вместе с ним погибла и вся отрасль российского освоения и исследования космоса. Однако возрождение интереса к созданию международной космической станции — и понимание того, что в космосе, возможно, таятся опасности, подобные Кингу Гидоре, — подхлестнули развитие российской программы космических челноков в дополнение к аналогичной американской программе.
Ярко освещенный наземный комплекс, предназначенный для запуска «Энергии-Буран», состоял из огромного сборочного ангара, складов криогенного ракетного топлива, а также собственно стартовой площадки, созданной по уникальному проекту. В некотором отдалении от нее первого рейса космического челнока «Буран» ожидала бетонная взлетно-посадочная полоса, предназначенная для возвращения его на Землю — площадка, которая ранее еще не использовалась. Уже через несколько дней должна была начаться новая космическая эпоха — с запуска российской версии американского шаттла.
Специалисты уже собрали различные ступени ракеты-носителя «Энергия», располагавшейся в защищенном от непогоды ангаре. Огромные железнодорожные составы, специально приспособленные для решения таких задач, перевезли завершенную ракету-носитель и сам челнок к главному стартовому комплексу. И теперь «Энергия-Буран» гордо стояла на стартовой площадке, и нос ее был нацелен на звезды, мерцавшие в пустынном небе.
Работы ранее были прерваны, когда ученые и специалисты впервые заметили какие-то огни и непонятную активность на стартовой площадке «Протона» в другом конце космодрома Байконур. Насколько им всем было известно, никаких запусков ракеты «Протон» не планировалось — и все же через несколько часов после начала этой бурной деятельности те, кто работал над запуском «Энергии-Буран», с изумлением молча застыли, увидев, как ракета действительно стартовала с той дальней площадки, осветив русскую ночь своим огненным выхлопом.
Сейчас, когда после этого прошло уже более часа, ажиотаж вокруг этого загадочного внепланового запуска прошел, и прежде всего в силу того огромного количества работы, которую им еще предстояло сделать, прежде чем «Энергия-Буран» отправится в исторический полет.
Люди в теплой зимней одежде сгрудились внизу, у основания ракеты-носителя «Энергия», они подключали трубы высокого давления к собственно ракете. Другие специалисты, в белых халатах, окружившие с разных сторон ракету, забрались на мостки хрупкой на вид, но сложной по конструкции двухэтажной стартовой вышки.
Внутри нее постоянно ездили вверх и вниз два лифта, перевозившие людей и материалы на рабочие станции.
Внизу, под ракетой, внутри пятиэтажного бетонного шестигранника, служившего стартовой площадкой, ученые и персонал наземного обслуживания проводили жизненно важные проверки систем, гидравлических труб высокого давления и газоводов.
Внутри этой площадки имелось более 400 помещений. Они были забиты различными приборами и оборудованием, которые еще нужно было установить на ракету-носитель перед тем, как начнется запуск.
На некотором расстоянии от нее находился ярко освещенный, огромный, 787 футов в длину и 175 футов в высоту, ангар для сборки этой машины. Там загружали вагоны взрывоопасным топливом, предназначенным для закачки в баки двигателя «Бурана». Шаттл, который уже был пристыкован к корпусу трехступенчатой ракеты-носителя «Энергия», блистал в лучах прожекторов.
Сами же ракетоносители уже были заправлены топливом еще до того, как их подвезли по рельсам к стартовой площадке. Небезопасная практика, но она являлась неотъемлемой частью российской космической программы с самого ее начала.
Российский космический челнок был внешне невероятно схож со своим аналогом, созданным НАСА. И в самом деле, лишь разбирающийся в тонкостях наблюдатель смог бы отличить их друг от друга. «Буран» был белого цвета, он был покрыт термостойкой плиткой; у него были стреловидные крылья и опущенная вниз носовая часть, окрашенная в антибликовый черный цвет.
Стартовая площадка «Энергии — Бурана» была окружена лесом разного рода технических служебных сооружений, дивертеров (отводящих устройств), прожекторов – их можно было направить на определенный сектор шаттла или ракетоносителя для работы в ночное время.
Там стояли также высокие молниезащитные мачты, отвлекавшие гнев природы от чувствительных ракет во время многочисленных бурь и ураганов, проносившихся по этим степям.
Полночь уже прошла, но работы все еще продолжались — до тех пор, пока неожиданно не взвыла системы предварительного оповещения космодрома. Эта система сигнализации являлась пережитком холодной войны, мерой предосторожности против незамеченного американского нападения.
Люди прекратили работу и обменялись тревожными взглядами. Один из руководителей проекта выругался вслух и раскрыл свой сотовый телефон.
«Должно быть, ошибка какая-то», недовольно пробормотал он.
Но по своему сотовому телефону ему не удалось никому дозвониться. Спутниковая связь была отключена — или же, может быть, разрядился его сотовый. Часть персонала, работавшего в отдалении от них, решила прислушаться к сигналу воздушной тревоги и направилась в бомбоубежища, в заранее отведенные им места.
Сунув мобильный телефон в карман своего комбинезона, руководитель проекта пересек бетонную площадку, направившись к пункту связи. Там был установлен проводной телефон, как раз для таких экстренных случаев.
Он поднял трубку и нажал на кнопку. На другом конце космодрома, на пункте управления запусками в Ленинске, ему ответил взволнованный голос.
«Что за херня?», зашипел в трубку руководитель проекта. «У нас остались считанные дни, чтобы подготовится к запуску, а вы беспокоите моих людей по какой-то ерунде!»
Но голос на другом конце линии проигнорировал слова руководителя проекта. «Срочно в бомбоубежища», взволнованно закричал голос в трубке. «Мы считаем, что нападение неизбежно».
«Нападение?», подумал руководитель проекта. «Нападение со стороны кого?»
Руководитель проекта швырнул трубку на рычаг. Он повернулся и увидел уставившихся на него ученых и технический персонал. Они ждали указаний.
«Ну, чего ждете!», закричал руководитель проекта. «Все в убежища».
Все бросились бежать. Но было уже поздно.
«Смотрите!», закричал один из технических спецов, показывая на темный горизонт. Другие остановились и повернулись, вглядываясь в темноту. Несмотря на слепящий свет прожекторов стартовой площадки, в ночном небе была хорошо заметна светящаяся полоска.
Руководитель проекта хмыкнул. По виду это напоминало свечение, часто окружавшее космический аппарат, возвращавшийся назад и входивший в атмосферу.
Руководитель проекта почувствовал легкий страх. Он повернулся и толкнул ученого, стоявшего перед ним. «Давай в убежище, Дмитрий», приказал он. Но ученый, вместе с несколькими другими, был словно заворожен зрелищем, падавшим на них сверху из космического пространства.
Через три минуты на космодром Байконур с небес обрушился Гайган. Существо приземлилось посреди целого леса баков и цистерн с ракетным топливом и труб высокого давления, возле Площадки Номер Два — на полигоне «Протона», который столь загадочным образом был запущен этим же вечером, но чуть раньше.
Над космодромом расцвело грибовидное облако яростно вспыхнувшего топлива. Взрыв был настолько ярким, что осветил весь космодром, словно в полдень.
Технический персонал полигона «Протон», только что запустивший орбитальную ракету, поразившую существо, бросился в свои подземные убежища при первых же сигналах воздушной тревоги. И теперь в заполненные людьми убежища хлынули потоки горящего жидкого топлива. Мужчины и женщины стали погибать с душераздирающими воплями.