Каждый день поднималась буря, и раза три их на многие мили уносило в сторону от нужного курса. Во время одного из таких вовсе не нужных им отклонений от курса они заметили обломки самолета. Тип самолета по его длинным узким крыльям и черному фюзеляжу определил капитан Долан.
«Это самолет-разведчик», объявил он из-за штурвала. Поглядев вниз на обломки, Шон Бреннан готов был поклясться, что увидел, как от самолета что-то уползает — нечто вовсе не похожее на человека. Но когда он моргнул и протер глаза, это видение исчезло.
Вскоре он позабыл об этом эпизоде.
Когда корабль пытался пересечь шельфовый ледник Ронне, стоковые ветры были настолько сильными, что один из механиков был ими выброшен наружу из окна ангарного отсека, и он погиб. Шелли, и так уже огорченная смертью Гила Гиверса во время нападения Баттры, была просто убита горем, узнав об этом.
Капрал Шон Бреннан пытался ее утешить, но мало чем мог помочь. Бреннан с горечью осознавал, что скоро он поведет свои столь незначительные силы в бой с неведомым противником. Он тоже может погибнуть, или еще того хуже — потерять людей, которые находятся под его командованием. У него с Шелли Таунсенд было нечто общее, некая связь, которая была понятна лишь людям, которые отвечают за жизнь других.
На пути в Антарктиду Шон, Джек Долан и Шелли спорили между собой по вопросу о необходимости поиска выживших на этом мрачном, враждебном континенте — в Антарктиде. Ведь там было много баз, от многих стран, и Шон чувствовал, что кто-нибудь из тех, кто находился на этом континенте, когда начались эти бедствия, мог бы пролить кое-какой свет на эти события.
Шелли же просто чувствовала, что спасти тех, кто угодил в беду на этом негостеприимном континенте — их долг перед человечеством.
Но оказалось, что спор этот чисто теоретический. Они не обнаружили выживших. Иногда, когда они пролетали мимо какой-нибудь разрушенной станции, им становилось очевидно, что стоковые ветры уничтожили все жиове. В иных случаях, когда они добирались до точных координат какого-нибудь поселения или научного наблюдательного поста, его там не оказывалось — он исчезал, словно его там никогда и не было.
Чтобы добраться до Земли Уилкса, «Дестини Эксплорер» должен был пролететь над Южным полюсом. По мере их приближения к нижней точке земного шара бури становились все более яростными.
На заключительном отрезке путешествия Ник Гордон и Робин Холлидэй, похоже, все больше времени проводили вместе. Хотя Робин предпочла бы совсем иное, она все же большую часть своего времени занималась тем, что заботилась о Нике. Даже при наличии лекарства тяжелейший полет над Антарктидой оказывал на него свое пагубное воздействие. Воздушная болезнь, укачивавшая Ника, вернулась.
Питер Блэкуотер и Нед Лэндсон проводили большую часть времени в лаборатории, изучая кровь, обнаруженную на корпусе дирижабля после битвы между Баттрой и Роданом. Они обнаружили, что ДНК Баттры была, пожалуй, не такой уж и неземной. Что подтверждало теорию Неда Лэндсона, что Мегалон, Баттра и, вероятно, другие монстры имели вполне земное происхождение.
Или же, по крайней мере, они мутировали на основе земных форм жизни.
Лина Симс по-прежнему проводила большую часть времени в своей каюте. Робин Холлидей, наконец, сменила гнев на милость, и у них с Линой состоялся разговор «между нами девочками» о ее фобии к полетам. К удивлению Робин, Лина не стала лгать и не пыталась скрыть свой страх. Робин показалось, что она вела себя так, будто у нее вдруг появился какой-то другой, новый предмет беспокойства — или же у нее была какая-то еще более страшная тайна, которую она теперь пыталась скрыть.
В некотором смысле Робин была права. Лина так и не поделилась ни с кем столь впечатлившим ее видением. Она старалась держать при себе то послание Мотры.
И не из-за того, что ей было все равно, или она не попыталась бы сделать все, что только сможет, когда придет время. А просто потому, что Лина почувствовала, что узнала много нового о себе во время этого многое открывшего всем путешествия. Одним из них было то, что она поняла, что над всей ее жизнью довлеет какая-то неестественная власть, удерживаемая над нею ее мертвым отцом. Она поняла, что все, что она делала — от изобретения новых микросхем и чипов и процессов их создания до участия в этом странствии — произошло потому, что это являлось частью своеобразного «генплана», разработанного в отношении ее жизни ее отцом, а не ею самой.
И Лина решила, что если она выживет в этом путешествии, то начнет жить собственной жизнью, а не той, какую запланировал для нее ее отец, независимо от того, насколько сильно она его любила и чтила его память.
И теперь, освободившись от одного призрачного господина, Лина не хотела подпасть под влияние другого. Она не собиралась и Мотре позволять управлять собой или указывать себе, что ей делать.
«Дестини Эксплорер» пересек Южный полюс 2 января, но никакого праздничного настроения никто не ощущал. Большая часть экипажа была изнурена. Им приходилось постоянно устранять повреждения, нанесенные сильными ветрами, и ремонтировать двигатели, замерзавшие от холода. Бытовые условия были тяжелыми. Отопление на борту корабля было слабым, и даже на самой теплой палубе температура едва ли была выше пятидесяти градусов.
Свежая пища почти закончилась, и все выживали лишь за счет армейских сухпайков. Слово «выживание» именно сюда и подходило: эта пища давала возможность не умереть с голода, но уж точно не возбуждала аппетит. Однажды вечером Майкл Салливан начал мечтать о Биг-Маке.
Наконец, дирижабль миновал полюс, изменил курс и полетел параллельно Трансарктическим горам.
Когда «Дестини Эксплорер» приблизился к Земле Уилкса, в отдалении по правому борту показалась вершина горы Эребус. Конус вулкана дымился, и по ледяным его склонам катилась лава.
Было очевидно, что Эребус извергается уже несколько последних недель.
Наконец, корабль вошел в зону Земли Уилкса, и все почувствовали напряжение, задаваясь вопросом, что же они там обнаружат, когда доберутся до того места, где и возникли все ужасы последних недель.
Капитан Долан вглядывался в далекий горизонт, туда, где от одного его конца до другого, туда, куда только позволял проникнуть взгляд, казалось, протянулась какая-то тонкая черная линия.
«Что это? Оптическая иллюзия?», недоумевал он. «Или у меня снежная слепота?»
Ветер за последние несколько часов был на удивление тихим, и капитан выручил Шелли, подменив ее у штурвала в 02:00 ночи, ожидая, что в любой момент может разразиться погодное ненастье.
Но вместо этого небо, казалось, стало лишь проясняться, а встречный ветер фактически утих. И теперь, когда он один управлял кораблем на мостике, дирижабль, казалось, легко и плавно скользил по небу, словно они пролетали над равнинами Нью-Джерси, где и был построен «Дестини Эксплорер».
Всё шло как-то на удивление хорошо. И вдруг появилась вот эта длинная темная линия.
Поставив корабль на автопилот, Долан подошел к иллюминатору и вытащил бинокль из футляра, укрепленного на перегородке. Он усилил резкость, наведя линзы на горизонт, щурясь несколько минут в окуляр. А затем на тонких его губах появилась торжествующая улыбка.
Он взглянул на время: 04:15. Но в условиях вечного дня антарктического лета было достаточно светло, и он понял, что он вовсе не ошибся.
Долан подошел к селекторному переговорному устройству и нажал кнопку.
«Шелли, Ник, Робин и капрал Бреннан… Это капитан Долан. Не могли бы вы подняться на мостик, пожалуйста? Кажется, мы прибыли».
Спустя несколько минут все собрались на мостике — даже Шелли, которая еще была завернута в одеяло и терла глаза, прогоняя сон.
Когда капитан Долан закончил свой рассказ, Шон Бреннан не поверил в то, что услышал. Шон считал, что, когда они доберутся до пропасти, ему и его людям придется спускаться туда внутрь. Может быть, на парашютах, или полететь вниз, ко дну ее, на Мессершмитте-XYB.