М. И. Гоголь – А. А. Трощинскому, 23 нояб. 1830 г. Рус. Стар., 1882, июнь, стр. 676.
Еще в раннем детстве Никоша был кумиром матери: по смерти мужа она перенесла на него всю нежность любящей души. Еще когда он учился в Нежине, письма его торжественно читались всей семьей и пересказывались родным и знакомым.
В. И. Шенрок. Материалы, I, 208.
Можно сказать вообще, что Гоголь мало вынес познаний из нежинской гимназии высших наук, а между тем он развился в ней необыкновенно. Он почти вовсе не занимался уроками. Обладая отличною памятью, он схватывал на лекциях верхушки и, занявшись перед экзаменом несколько дней, переходил в высший класс. Особенно не любил он математики. В языках он тоже был очень слаб, так что, до переезда в Петербург, едва ли мог понимать без пособия словаря книгу на французском языке. К немецкому и английскому языкам он и впоследствии долго еще питал комическое отвращение. Он шутя говаривал, что «не верит, что Шиллер и Гете писали на немецком языке: верно, на каком-нибудь особенном, но быть не может, чтобы на немецком». Зато в рисовании и в русской словесности он сделал большие успехи. В гимназии было тогда несколько хороших пейзажей, исторического стиля картин и портретов. Вслушиваясь в суждения о них учителя рисования К. С. Павлова, человека, необыкновенно преданного своему искусству, и будучи приготовлен к этому практически, Гоголь уже в школе получил основные понятия об изящных искусствах.
П. А. Кулиш, I, 21.
Жизнь в пансионе была привольная: дети пользовались хорошим помещением, большой свободой и могли даже устраивать сообща удовольствия, из которых на первом плане стоял, конечно, театр. Весною и осенью к их услугам был обширный лицейский сад, в котором они проводили большую часть внеклассного времени. При тогдашних ограниченных требованиях от учащихся на долю их выпадало немало досужих часов, да и самое приготовление к занятиям происходило у них нередко в саду, под обаятельным небом Украины. Иные из воспитанников умудрялись даже, забрав с собою необходимый письменный материал, в виде карандашей и бумаги, обдумывать и отчасти набрасывать свои сочинения где-нибудь в саду на дереве.
А. С. Данилевский по записи В. И. Шенрока. Материалы, I, 102.
Соученики Гоголя сохранили о нем воспоминание, как о страшном неряхе. Он решительно пренебрегал тогда своею внешностью и принаряжался только дома, где, видно, были люди, на которых он особенно желал производить приятное впечатление.
П. А. Кулиш, I, 51.
Н. Д. Белозерский, посещая в Нежине бывшего инспектора гимназии кн. Безбородко, Белоусова, видел у него студента Гоголя, который был хорошо принят в доме своего начальника и часто приходил к его двоюродному брату, тоже студенту, Божко, для ученических занятий. Он описывает Гоголя в то время немножко сутуловатым, с походкою, которую всего лучше выражает слово петушком.
П. А. Кулиш, со слов Н. Д. Белозерского. Записки о жизни Гоголя, I, 100.
Я теперь совершенный затворник в своих занятиях. Целый день, с утра до вечера, ни одна праздная минута не прерывает моих глубоких занятий. О потерянном времени жалеть нечего. Нужно стараться вознаградить его, и в короткие эти полгода я хочу произвести, и произведу (я всегда достигал своих намерений), вдвое более, нежели во все время моего здесь пребывания, нежели в целые шесть лет. Мало я имею к тому пособий, особливо при большом недостатке в нашем состоянии. На первый только случай, к новому году только, мне нужно, по крайней мере, выслать 60 рублей на учебные для меня книги, при которых я еще буду терпеть недостаток; но при неусыпности, при моем железном терпении, я надеюсь положить с ними начало, по крайней мере, которого уже невозможно было бы сдвинуть, начало великого, предначертанного мною здания. Все это время я занимаюсь языками. Успех, слава богу, венчает мои ожидания. Но это еще ничто в сравнении с предполагаемым: в остальные полгода я положил себе за непременное – окончить совершенно изучение трех языков. Мне жалко, мне горестно только, что я принужден вас беспокоить, зная наше слишком небогатое состояние, моими просьбами о деньгах, и сердце мое разрывается, когда подумаю, что я буду иметь неприятную необходимость надоедать вам подобными просьбами чаще прежнего.