Люк улыбнулся, слегка кланяясь, а Лея сделала приветственный жест рукой и произнесла: «Очень приятно».
— Какие чудесные имена! Добро пожаловать в наш дом! Проходите, пока мама накрывает на стол, мы сможем немного поговорить! — Она провела их в столовую, где взрослый мужчина показывал двум маленьким девочкам книжку с картинками. — Папа, поздоровайся, это наши гости!
— О, конечно, конечно! Поздоровайтесь, внучки.
Сола представила всех:
— Это мой отец, Руви, а это мои дочки, Райо и Пуджа. — От Пуджи Лея не могла оторвать глаз. Она же знала ее! Они были коллегами по службе в Имперском Сенате и очень хорошо ладили.
Она уже хотела сказать об этом Люку, но передумала. Энакин мог услышать их в Силе, и даже если бы она прошептала свои слова, она рисковала быть услышанной.
Сола продолжила:
— А это — Люк и Лея!
— Мы рады познакомиться с вами обоими, и также рады видеть вновь вас, Мастер Скайуокер, — сказал Руви. — Дорогая, наша дочь с гостями уже здесь!
— Иду! — Послышался женский голос. А вскоре появилась и сама хозяйка, сияющая от радости. — Падме!
Они обнялись.
— Наконец-то ты дома!
Потом мать Падме обернулась к остальным гостям:
— Скайуокер! Рада видеть и вас. А это, наверное, Люк и Лея! Джа-Джа уже рассказал о вас! Приятно познакомиться, я — Джобал, мама Падме.
Пуджа добавила:
— Райо и я зовем ее бабушкой.
Джобал улыбнулась.
— И у бабушки уже готов ужин. Я готовила на скорую руку, но уверена, что вам все понравится! Пожалуйста, прошу всех к столу!
Во время ужина Люк и Лея задавали семье Наберрие множество вопросов, на которые те охотно отвечали. И брату и сестре было так приятно узнать больше о своих родных, и они слушали с величайшим интересом.
Райо и Пуджа живо вмешивались в разговоры взрослых, рассказывая о своих маленьких приключениях по любому прозвучавшему поводу.
— А тот камень был размером с мою голову! — поделилась очередным событием из своей жизни Райо.
Сола с улыбкой произнесла:
— Простите моих девочек. Такие… шустрые.
— И в кого же они такие? — пошутила Падме.
Джобал встала.
— Пойду принесу десерт. А дети, наверное, хотели бы получить еще глазури?
И Пуджа, и Райо кивнули.
— Мама, ты балуешь их, — укоризненно сказала Сола.
— А для чего же еще нужны бабушки? Так бывает в каждой семье. — Она улыбнулась Люку и Лее. — Правда ведь?
Лея кивнула, вспоминая своих бабушку и дедушку. Люк замер, изображая улыбку. Это почувствовали все, кроме его родителей и сестры.
А потом Джобал и Руви попросили:
— Теперь расскажите о себе.
Лея ответила:
— Что ж… мой брат вырос на Татуине, а я — на планете Алдераан.
Руви вздохнул, качая головой:
— Печально, что вы росли не вместе.
— А почему? — спросила Пуджа.
Тот удивленно взглянул на нее:
— А как бы ты чувствовала себя, если б сама росла на одной планете, а Райо…
— Нет, я не об этом. Почему вас вообще разделили и увезли на разные планеты?
Энакин, который молчал весь вечер, вдруг подал голос:
— А на самом деле, почему? Да, вы говорили мне о ваших родителях, но почему, в любом случае, вы не могли воспитываться вместе и расти в одной семье?
Хотя Люку и Лее никогда никто об этом не сообщал, вдруг ответ на этот вопрос стал ясен им как дважды два. Призрак Оби-Вана поведал однажды Люку, что его и Лею спрятали от Императора сразу после рождения.
И они мгновенно поняли в этот момент, что, если бы их не разделили тогда, то их мощная родственная связь и чувствительность к Силе обязательно бы привлекли внимание Дарта Вейдера.
Но естественно, этого сказать семье Наберрие брат и сестра не могли, поэтому оба лишь пожали плечами.
Руви промолвил:
— Ну, самое главное, что теперь-то вы вместе. И надеюсь, больше никогда никто вас не разлучит.
***
Оби-Ван все так же терпеливо ждал в предоставленном ему помещении, когда Энакин, наконец, вошел.
— Наконец-то ты здесь, Энакин.
Тот, казалось, был сильно взволнован.
— Ну, так в чем дело, Оби-Ван?
Слегка пораженный резким тоном его голоса, Кеноби ответил:
— Только хотел обсудить с тобой несколько вопросов.
— А, это по поводу того, что вы скрываете от меня?
— Что, прости?..
— Я об этом продумал весь день и весь вечер, Оби-Ван! Знаете, я не очень люблю, когда мне не доверяют и делятся секретами у меня за спиной. Я уверен, что вы что-то скрываете, учитель!
— Энакин. Я хотел, чтоб ты пришел сюда для того, чтоб поговорить с тобой о Канцлере.
Энакин подозрительно посмотрел, сузив глаза.
— Это имеет отношение к тому, что вы скрываете?
— В некотором смысле. — Оби-Ван вздохнул. — Именно Канцлера мы и обсуждали.
Пауза.
— Думаю, что лучше всего для тебя будет избегать общества Канцлера и обратить все свое внимание к Люку и Лее. А с Канцлером предоставь иметь дело мне, — сказал Оби-Ван.
— И все?
Оби-Ван признал:
— Нет… есть еще кое-что.
Он пригляделся к глазам Энакина, с ужасом отмечая, что в их цвете, всегда голубом, появился теперь оттенок золотого.
— Мне показалось, что в прошлый раз тебя что-то очень беспокоило.
Эти слова как будто заставили гнев во взгляде Энакина отступить, сменяясь тревогой.
— Сегодня… у меня во время медитации было два видения. В одном был полет внутри металлической траншеи, а в другом — я наблюдал уничтожение Алдераана.
Глаза Оби-Вана расширились — с этими словами он постепенно осознал, что именно произошло.
Пока Люк и Лея рассказывали ему свою историю из будущего, какие-то события из их памяти достигли сознания Энакина во время его медитации.
— …Так разве это не повод для беспокойства? — задал вопрос Энакин.
— Я слышал, что уничтожение Алдераана может стать целью для ситхов в будущем. Уверен, твое видение с этим будущим и связано.
— Тогда надо что-то делать!
Оби-Ван вздохнул.
— Энакин… я бы сказал тебе, что мы должны сделать, чтоб предотвратить это, но… не могу.
— Но как же…?!
— Слишком обширные знания заключают в себе опасность, Энакин. К каким-то из них ты просто еще не готов.
— И ты даже не намекнешь мне, с чем это связано?
— Мне жаль, Энакин, мне действительно жаль. Просто помни, что я — твой друг и что ты можешь доверять мне. Хотя временами в это и трудно поверить, но… все же я знаю, что я делаю.
Он заметил, что Энакин начал пристально рассматривать пол.
— Энакин, мы — друзья. Тебе трудно все понять сейчас и у тебя мало информации, но я постараюсь помочь тебе.
Энакин так и не поднимал глаз.
— Простите меня, учитель.
— Твое смятение понятно, и ты думаешь, что сейчас я, как обычно, прочту тебе лекцию о том, как контролировать свой гнев, но нет. Я только хочу задать тебе один вопрос. Лишь об одном умоляю, Энакин — не лги мне и не отвечай вопросом на вопрос. Просто доверься мне, вот и все.
— Хорошо. Говорите.
— Энакин. Скажи мне правду. О тебе и Падме.
Энакин застыл как вкопанный. Он почти уже собрался спросить, а зачем же это Оби-Вану, но вспомнил, что обещал не отвечать вопросом на вопрос.
Сказать правду? Это было просто невозможно. Оби-Ван сразу почувствует себя обязанным доложить Совету. А тогда Энакина изгонят и Падме потеряет работу.
— На данный момент, я ничего не передал Совету из того, что ты сам не знаешь. И кроме того — я совершенно не намерен докладывать им и о том, что ты расскажешь мне, Энакин.
Энакин обдумал эти слова. Он знал, что всегда может довериться Оби-Вану на поле боя. Но в данном случае, рассказать все как есть — это не просто рискованно. Рассказать — значит возложить на Оби-Вана, возможно, непомерное для того бремя — хранителя тайны преступившего Кодекс.
Он уже собрался вымолвить отговорку о том, что ему нужно срочно уходить, как вдруг посмотрел в глаза Оби-Вану и почувствовал, что тот не кривил перед ним душой ни на одну секунду. Что Энакин мог бы доверить ему даже свою жизнь.