– Весь материал в том виде, в каком он был получен мной от тебя, я отправляю в Главное Политуправление православного воинства нашего, пускай они там себе головы и ломают. Поздравляю с отменно сочиненной мелодией, капельмейстер.
– Служу Российской империи, – отчеканил Адольф Гитлер.
Через двадцать девять лет пенсионера Адольфа Гитлера расстреляли в одном из киевских оврагов в рамках проводимой его арийским тезкой политики расширения жизненного пространства. По печальному совпадению белогвардейского полковника Шнетке-Барановского тоже расстреляли в Киеве, правда, на двадцать два года раньше – в рамках проводимой новыми властями Всея Руси политики пролетарского интернационализма.
25.
На третьи сутки после операции в тыловом эвакогоспитале старший сержант Семен Свистун пришел в сознание. Вернее, это сознание пришло в него неизвестно откуда, причем явно чужое. Перед койкой раненого стоял подполковник медицинской службы, главный хирург госпиталя Павлазар Моисеевич Бредичевский и не спускал с него глаз.
– Что скажешь, Семен? – спросил подполковник и услышал в ответ раздраженное:
– Я не Семен.
– Вот как? А кто же ты?
– И попрошу не тыкать, – уже совсем строго потребовал Семен и, помолчав, продолжил. – Я генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов. Значит, я не убит?
– Живехонек.
– Государю обо мне уже доложили?
– Возможно, но только в самых общих чертах.
– Что значит в самых общих чертах? И вообще с кем имею честь?
– Подполковник медицинской службы Бредичевский.
– Из крещеных, что ли? – поморщился Семен.
– Никак нет, – удовлетворил его любопытство военный хирург.
И тут мнимый Корнилов что-то вспомнил:
– Ах да, государь отрешен, – успел проговорить он прежде, чем впал в глубокую задумчивость.
– Семен, Семен, – встревоженно принялся взывать к его сознанию, а может быть, и душе подполковник.
Семен приоткрыл глаза и слабым голосом поинтересовался:
– Но почему вы называете меня Семеном?
– Потому что ты Семен.
В голове у старшего сержанта раздался тяжелый скрип, словно кто-то начал открывать деревянные ворота, которые по меньшей мере лет сто были заперты, и одновременно возникло ощущение, что если скрип продлится еще хоть немного, то наступит смерть. Скрип однако прекратился, и Семен признался таким тоном, словно он вовсе не рад своему открытию:
– Да, я Семен.
«Я Семен, – думал он, – это именно я родился в Южной Пальмире, и детство мое прошло напротив Кирхи, это меня призвали в Бугуруслане и через месяц отправили на фронт, а не в училище, жаба их душила кинуть мне звездочку».
– Сегодня десятое апреля, по радио сообщили, что Южную Пальмиру освободили, – сообщил подполковник.
Никаких особых эмоций Семен не выказал, и подполковник понимающе спросил:
– Родственники там остались?
– Не все, – ответил Семен. – Маму вместе со мной отец эвакуировал.
– Что с отцом?
– У отца шансов не было – еврей, комиссар, но не в генеральских чинах.
– Что о нем известно?
– Известно, что пропал без вести, простите за тавтологию.
– Ух, какие ты слова знаешь.
– Ну да, тех, кто таких слов не знал, отправили в училище, а тех, кто знал, сразу на фронт. Скажите, доктор, это селекция? Кстати, откуда вы знаете, что я из Южной Пальмиры?
– А то я документов твоих не видел. Да и бреда твоего имел удовольствие наслушаться. Не стандартно бредишь, старший сержант. Советую этим не увлекаться. Особенно наяву. Про отрицательную селекцию, это ведь был бред?
– Я не сказал «отрицательную», – скривил, насколько хватило сил губы Семен, пытаясь изобразить хотя бы слабую усмешку.
Военный медик Бредичевский с перепугу чуть не в струнку вытянулся. Это ж надо, столько лет тщательно скрывать свои мысли и вдруг так проколоться. Впрочем, вокруг никого не было, что к случайным стечениям обстоятельств никакого отношения не имело. Услышав первые же фрагменты бреда старшего сержанта, когда того доставили в госпиталь, главный хирург, используя свой административный ресурс, распорядился определить того в палату резерва для особо важных пациентов. Само собой разумеется, что люди, избранные властями для того, чтобы тайно способствовать пребыванию всех остальных граждан на идейно-нравственных вершинах, тут же сообщили куда надо, к чему подполковник, конечно же, был готов. В спецотделе он под присягой подтвердил, что старший сержант Семен Свистун состоит в родственных отношениях с начальником отдела Главного управления партии и правительства по связям с зарубежными друзьями страны товарищем Свистуновым. Естественно, в спецотделе знали, что это означает то, что товарищ Свистунов занимается организацией убийств и похищений врагов народа, проживающих за границей.