8.
– Сила христианства – в обиде Иисуса. И пока Иисус обижен, мы, христиане, непобедимы. А обижаться Иисус может только на евреев, потому что арийцы для него – мусор. Доктор на чужих не обижается.
– А разве славяне не арийцы? – спросил Молотов.
– Над этим мы после победы подумаем, – ответил Сталин, – а пока надо поднять церковь и усилить личные выпады против Иисуса из Назарета в традиционной иудейской среде. Пускай как можно больше внимания уделяют вопросу девственности его матери. Что может быть обиднее для сына, кем бы ни был его отец. Вот о моем отце чего только ни говорят, но никого пока за это не расстреляли. А вот твою жену, Вячеслав, конечно, посадим, потому что с сионизмом будем беспощадно бороться. Сионистам, Вячеслав, совершенно наплевать на Иисуса, и он за них на это не обижается. В чем тут наша геополитическая выгода?
Историю про Венского Сефарда Вячеслав Молотов знал. Это была одна из самых засекреченных страниц Тайной истории КПСС под редакцией Карла Радека. Вносить правки в эту историю не смел и сам Сталин. Ему, видимо, хотелось, чтобы хоть что-то осталось после него, кроме официальной биографии. Такая вот человеческая слабость. Не для Бога, чтобы осталось, который и так все знает, но для людей, которые ничего лишнего знать не должны. Да, как бы мы ни старались скрыть неприглядные или даже постыдные факты нашей судьбы при жизни, но в глубине души неистребимо желание, чтобы хоть кому-то, кроме Бога, стала известна наша жизнь такой, какую мы прожили.
А в легенде про Венского Сефарда, собственно, и ничего постыдного не было. В давние времена, когда Вена перестала быть городом-крепостью, более или менее окончательно отразив попытки турецкого вторжения в Европу, и еще до возникновения псевдохудожественного течения бидермейер, этакого сниженного ампира, превратившего Вену в город-сказку, поселился здесь еврейский беженец из только что основанного на юге Российской империи города Южная Пальмира. Чем ему было заняться? Да мало ли чем, и он вместо того, чтобы пойти в науку или освоить профессию скрипача, занялся скупкой и перепродажей старых вещей. Бизнес этот сделался наследственным и развивался в соответствии с требованиями все новых и новых времен. После Наполеоновских войн Вена постепенно превратилась в любимое пристанище будущих вершителей судеб мира, которым пока что было практически нечего есть, и что еще хуже, не во что было прилично одеться.
Будущий властитель мира может себе позволить ходить голодным, но ходить оборванным – никак, потому что нет ничего катастрофического в том, что верноподданный узнает в тебе бывшего посетителя дешевой столовки, но пиши пропало, если он узнает в тебе бывшего оборванца. Поэтому одеваться будущему властителю следует всегда элегантно, даже если и не по моде.
Этим обстоятельством и воспользовался потомок самого первого Венского Сефарда. Он прекрасно понимал, что носить поношенные вещи с чужого плеча будущему властителю мира не позволяет внутреннее достоинство, а приобрести новую приличную вещь не позволяет уровень достатка. И тогда он ввел в практику мистический обряд очищения старой вещи. Кроме того, он ввел в практику неформальный классовый подход, ибо жить в то время в Вене и не слышать про учение Карла Маркса было все равно, что ничего не знать о столоверчении и магнетизме. Для рабочих и служащих, желающих приодеться, приобретя не задорого прилично выглядевшую вещь, Венский Сефард скупал уходящие для них в прошлое гардеробы буржуа, а для будущих властителей дум и мира, пока еще пребывающих в нищете и обитающих в ночлежках, – предметы гардероба высшей аристократии, министров от разных партий, включая социалистическую, народных артистов, заслуженных художников, признанных писателей и других деятелей шоу-бизнеса. Например, полтора столетия спустя, за шляпу успешного венского драматурга Теодора Герцля, приобретенную уличным художником Адольфом Гитлером, разгорелась нешуточная борьба между государственным музеем Израиля и российским мульти-премультимиллиардером, пожелавшим остаться неизвестным. Дело, естественно, доходило до шантажа, подкупов, похищений и убийств, но это совершенно другая история.
А пока Венский Сефард готовился обслужить двух забавных маргиналов, одного из Российской империи, другого – местного, австро-венгерского. Австро-венгерский ненавидел Австро-Венгрию и мечтал о том, чтобы она сгинула безвозвратно, а русский не только не желал Российской империи сгинуть, но уже боролся за то, чтобы когда-нибудь возглавить ее. До начала Первой мировой войны оставалось еще полтора года, и даже сам Венский Сефард не мог подумать о том, что именно этим двоим суждено будет начать Вторую, куда более кровавую, чем еще только предстоящая Первая. Звали сегодняшних клиентов Венского Сефарда Адольф Гитлер и Иосиф Джугашвили.