Когда Ледов впервые сделал бумеранг, его поразило, нет, не то, как он летает, хотя это действительно красиво, а то, как может человек бросить на триста метров кусок фанеры.
Сразу после свадьбы, когда Ледов еще пытался произвести впечатление на Наташу, он пустил бумеранг в ее дворе. Двор был большой, но не настолько. И Ледов видел, как она зажмурилась и затаила дыхание, пока снаряд обходил близлежащие окна девятиэтажек, и, когда он наконец плюхнулся на спортивную площадку, сказала:
- Больше ты этим заниматься не будешь.
Сказано - сделано. Ледов больше не вывихивал руки и не хранил в небезопасных местах острые предметы, но страсть к шпионажу не прошла, и не каждый магазин мог похвастаться набором подглядывающих, подслушивающих и поднюхивающих предметов, которые хранились у него в квартире. Ледов привык все документировать, записывать и фотографировать, за что, кстати, попадал в неприятные истории. Но эта же привычка приносила ему неплохую денежную прибыль. Так, он ни за что не вышел бы из ряда криминальных историй, не окажись у него на руках бесспорных доказательств. А такие истории происходили постоянно, потому что деньги всегда притягивали криминал.
В общем, у Ледова был набор камер и микрофонов и, отпуская Наташу на встречу со знакомой, он просто положил в ее сумку один из них.
Что он пытался выяснить? Сам Ледов не знал. Ему было необходимо подтверждение - либо того, либо другого. Неопределенность – надоела.
Наташина знакомая наравне со своим мужем пропагандировала свободные отношения. "Главное - сохранить семью, - говорили они, - а с кем спит супруг - это не важно, важно, куда он возвращается".
- Любой человек - эгоист, - говорила Аня, - каждый подстраивает мир под себя. Но у женщины еще есть какое-то чувство жертвенности. Пойти там на что-то, ради там кого-то. А мужики полные эгоисты. Вот твой. Он что неадекватен? Он что?... Да просто ему удобно. А такого как Ванёк больше не будет.
Очевидно, Аня была в курсе всех Наташиных дел, и ей даже не нужно было пересказывать последние события.
- Пока он мотался, - сказала Наташа, - я его ждала, как дура.
- А так и будет, - подтвердила Аня, – вот увидишь, он выйдет на работу и все будет по-старому. Нет, люди не меняются. Это невозможно. Он мог бы измениться Наташ, вот оторвало бы ему ногу. Тогда бы у него появился стимул к жизни. Я тебе говорю. Вот тогда бы у него произошел перелом.
- Ну, да, – согласилась Наташа, – до первого «короче». До первого это…. Как только….. Знаешь, я когда в аэропорту Ваню ждала, ко мне подъехали ребята. Такие это…. Огонь в глазах. Девушка давайте это… Да я говорю, человека жду. А они, где ты работаешь, да мы тебя найдем. Знаешь, такие это…. Я уж не знала, как от них отделаться, так что я это…. Я тебе говорю, только это….. И все….
Что «это» значило? Ледов не понимал. Но, наверное, то, что у Наташи еще были резервы. Наташа рассказала про француза и итальянца, а Аня одобрительно зачмокала и зачем-то сказала, что итальянцы самые верные мужья. Наташа - что все познается в сравнении. А Аня, что Ледову не хватает интеллигентности. Так продолжалось до тех пор, пока не позвонил Анин муж и не заставил ее идти домой.
- Нет, блин, - возмущалась она, - врешь когда - все нормально, стоит только правду сказать, - иди домой. Лучше бы я сказала, что пошла к портнихе.
Этот разговор не сделал отношения Ледовых прозрачнее. И как только Наташа засобиралась на работу в выходной он снова положил диктофон.
Как сказала Наташа, к ним приезжал один известный политик, и вся ее работа заключалась в техническом обеспечении попойки, что государственные мужи обожают.
Смеем заверить, что так оно и было, и все было очень культурно и чинно. Но если бы только чиновник знал, что его кулуарную болтовню пишет ревнивый муж, ох и удивился бы он.
Ледов политикой не интересовался, и он обратил внимание только на разговор Наташи и женщины по имени Клара Ивановна. Рассказывала Наташа. Ее рассказ сводился к пересказу предыдущих событий, но мнение о них было уже под другим углом. Наташа по-прежнему восхищалась своей романтической связью и рассказывал про десять тысяч потраченные на билет, но уже без эйфории, которая присутствовала ранее.
Ай, я яй. – Покачала головой Клара Ивановна. - Связь то свою не нужно было прекращать. Мало что будет дальше.
Ни одна из окружавших Наташу женщин не укорила ее и не предостерегла. А Ледов - успокоился, и его отношение к Наташе стало прежним. Они были ровными, но какими-то не такими. Будто в масло попал бензин, и внешний вид прежний и отравиться нельзя, только есть невозможно, потому что запах отбивает аппетит.
Ледов надеялся и знал, что рано или поздно все пройдет. Все будет хорошо, и они смогут с этим жить, если не очередная измена.
Третье убийство.
Где грань между шуткой и хамством, между упреком и оскорблением, между советом и приказом? Каждый человек это определяет для себя. Но если он находится на грани и уже не понимает шуток, не воспринимает мир так, как это делают остальные, недалеко и до беды.
В июле 2005 Ледов видел мир как в кривом зеркале. Каждая женщина казалась ему шлюхой, каждая знакомая жены – стервой. Интернет - публичным домом. Каждый пользователь - озабоченным извращенцем. Ледов ожидал чего угодно и потому не удивился, обнаружив в почтовом ящике Наташи, фотографию голого мужчины.
Еще год назад, он наверняка посмеялся бы, но тогда это было совершенно не смешно. Да как он мог воспринять милый обмен интимными фотографиями?
Был в семейной жизни Ледова такой случай.
Он зашел в центр занятости, и, узнав про стаж Ледова, служащая попросила показать работу с 1С. Занятие совершенно бесполезное, дабы программа Ледову пользы не приносила, однако он считал, что не его это дело. Ледов, конечно же, согласился и спросил, где она хочет посмотреть 1С?
- Если можно, у вас дома, - ответила служащая.
Ледова ответ нисколько не смутил, потому что он сразу понял, что девушка хочет улизнуть на другую работу, а ее сослуживцы этому не рады. Но Наташа пришла в жуткое расстройство.
- Как же это так? – говорила она, - ты приведешь домой постороннюю тётю? Да мало ли что у неё на уме?
С тех пор Ледов не приводил домой женщин, - и это было правило.
С тех пор Ледовы вспоминали девушку в щекотливых ситуациях, и Саша говорил:
- Я не обучаю на дому девушек, а ты не работаешь по выходным, - или что-то в этом роде.
Ледов сразу догадался, что Наташа обменялась фотографиям. Разумеется, не знал какими, но собирался выяснить, потому что запаса терпения, у него не осталось. Ледову стало удивительно спокойно, и окажись он в ситуации месячной давности, то уже ни за что не поехал бы в Питер размахивать металлическим прутком.
Хватит. С подонкам надо бороться их же методами. И если ему нравится бегать по свету с расстегнутой ширинкой, я ему это и устрою. Фотографию, которую Наташа отправила мальчику Гоше, он, по всей вероятности распечатал, и сфотографировался с ней в руках. Позже Наташа сама прислала ее Ледову, но изобразила это, как супружескую шалость. Подписав: «Для тебя любимый».
Ледов же не обратил на это никакого внимания, впав в нездоровый азарт преследования Гоши.
Наверное, последний раз это было в армии, когда Ледов и его сослуживцы мчались в одуревшем от скорости УАЗике, а по полю били одна за другой десятки молний. Это было безрассудство - пересекать открытый участок в такую сильную грозу, да и длилась она, может, минут пятнадцать, может меньше, но люди были как под гипнозом. Ледов вцепился побелевшими пальцами в цевье автомата и видел, сумасшедшие глаза «Отца», «Сэмена», Гоши, Кушлака и Платона, потому что в машине можно было читать газету из-за бивших подряд электрических разрядов, так близко и так часто они падали. Говорят, что собака чувствует азарт погони, может быть. Чари этого не чувствовал, он забился под сидение и, не переставая, выл.
Позже Ледов смотрел фильм, который назывался «Лунная радуга», и был поражен, как хорошо воспроизведена эта ночь на другой планете, только Ледов работал без спецэффектов, так сказать, вживую, и привело его и его друзей в такое состояние одно единственное слово «боевой». «Боевой», в смысле нарушитель.