— Да недели полторы назад. Кажись, в среду… Да, в среду. Вечером. Мужик меня остановил на Комсомольской площади, там в переходе Жанна шмотками с рук торгует, говорит, купи перстенек, деньги позарез нужны, все бабки в столице промотал, билет к маме взять не на что.
— Ну а ты что?
— А я поначалу отказывался, говорил, мол, не хочу, не надо, да денег у меня нет, да зачем мне нужно это барахло. Он сначала пол-лимона запросил, говорил, мол, платина, жене купил на рождение сына. А потом до двухсот скинул. А я еще ломался, а потом подумал: чем черт не шутит, может, и правда платина… Так, значит, меня сюда за колечко забрали, а не за драку?
— Сначала за драку, а потом за колечко, — ответил Ильяшин, фиксируя показания. — Купил, а потом?
— Сначала думал Жанне подарить, но мы с ней вдрызг рассорились, и я сам стал носить. До лучших времен. Знал бы, что он грязный, я бы его скинул кому-нибудь, чтоб только деньги свои вернуть.
— Куда мужик-то делся потом?
— Да откуда я знаю. Пошел себе в метро, и больше я его не видел.
— Откуда он и куда поехал, не сказал?
— Не-а.
— Как выглядел? Ну, какой из себя?
— Такой здоровый мужик, годов за тридцать. Явно из зеков. Я таких сразу вычисляю. Волосы светлые, глаза… — Жало задумался и заключил: — Глаза не помню… Злые.
Ильяшин достал фотографию и бросил ее перед задержанным:
— Этот?
Жало прищурил маленькие глаза, опушенные редкими ресницами, и, помолчав, уверенно заключил:
— Ага. Только он сейчас малость другой, постарше, что ли.
— Отлично, — резюмировал Ильяшин.
Это была фотография Витька Жмурова.
Ильяшин был действительно рад. Кое-что начало проясняться. Его версия событий в день убийства Шиловской оказалась вполне достоверной. Он сразу почувствовал, что в этом деле замешана такая крупная рыба, как Витек. Он верил в это с самого начала, когда только узнал от случайного свидетеля, что Жмуров появлялся около дома убитой.
И сразу же вслед за восхищением собственной догадливостью его пронзило острое беспокойство: след, найденный с таким трудом, благодаря счастливой случайности и бдительности сотрудников муниципальной милиции, обративших внимание на перстень на пальце одного из участников банальной уличной драки, — этот след снова безнадежно терялся в кишащем людьми муравейнике мегаполиса. Ищи теперь Жмурова по всему необъятному пространству СНГ!
«Жмуров вооружен! — внезапно сообразил Ильяшин. — Пистолет Шиловской! Вот почему он пропал! С колечком и пистолет прихватил. Уголовнику, да еще и в бегах, пистолет нужен позарез!»
Оставалась призрачная надежда вытянуть еще что-либо из Жала, который взволнованно ерзал на стуле, не осмеливаясь прервать размышления гражданина начальника.
— Гражданин начальник! Гражданин начальник! — умоляюще прошептал он.
Ильяшин с трудом оторвался от размышлений.
— Вспомнил я, — захлебываясь, проговорил Жало. — Он говорил, что на юг, мол, к матери поедет.
— Какой юг, какая мать, — в сердцах проговорил Ильяшин. — Нет у него никакой матери.
Жало робко пожал плечами, боясь возражать.
— Во что он был одет, помнишь?
— Да обычно был одет… Как все. В штанах.
— Ну, вспоминай, вспоминай. Если вспомнишь, отсидишь не пятнадцать суток, а десять, я за тебя похлопочу.
— Куртка у него была джинсовая такая, не новая. На плече пятно желтоватое, как будто утюгом прожег. Что еще… А, вспомнил! Под курткой рубашка красноватая у него была. И все!
Жало преданными глазами смотрел на Ильяшина. Тот поморщился. Ничего примечательного в сообщенных приметах не было. Ничего, кроме… Кроме того, что волокна, обнаруженные оперативниками на месте происшествия, были красного цвета. Что ж, оставался мизерный шанс, почти не дававший надежды на удачу, — попытаться найти на одном из девяти вокзалов людей, которые видели Жмурова. А что, если он не уехал? Что, если он затаился в городе, где среди многомиллионного населения затеряться легче и безопасней, чем ехать куда-то, рискуя привлечь внимание транспортной милиции.
— Ладно, — вздохнул Ильяшин. — Подпиши здесь, здесь и здесь. Оформим изъятие перстня. Купишь своей девушке другой. Когда отсидишь пятнадцать суток.
Жало увели. Ильяшин запер бумаги в сейф и пошел просить у Костырева людей в помощь, чтобы прочесать вокзалы, используя последний мизерный шанс.
Выслушав отчет, который блистал спартанской лаконичностью и выразительностью, Костырев одобрил план действий Ильяшина и даже выбил ему в помощь троих ребят из группы майора Максимова.
— Я почти не надеюсь, что тебе удастся напасть на след Жмурова, — скептически отозвался Михаил Аркадьевич. — Очень туманные сведения у нас о его планах и о его приметах, но чем черт не шутит… Ну, попробуй, попробуй, может, тебе повезет.