Ну и на том спасибо вам, Лиза, — тряхнул головой Вася. — Вижу, вы торопитесь. Я не буду вас больше задерживать.
Да нет, я ничего, — сказала Лиза, — успею. Только мне удивительно: поговорили мы с вами вовсе пи о чем… — Он ей все больше нравился, этот скромный и веселый парень.
А тогда, если вы меня перестали бояться, мы с вами и еще поговорим, — предложил Вася. — Хотите, будем встречаться? Приходите опять завтра сюда. А если боитесь, прямо скажите. Чего ж тут стесняться!
Бояться мне вас нечего, — твердо сказала Лиза, — а так только, неловко и ни к чему. Чего я с вами буду встречаться?
Да неужели вам не скучно одной? — воскликнул Вася. — Я ведь знаю: вы все сидите одна. А человек-то человеку друг.
Кабы так, — опять улыбнулась Лиза. — Люди наоборот говорят, человек человеку волк.
Зря говорят, — укоризненно сказал Вася.
По себе знаю.
Неверно э^о. Хотите, я вам докажу?
Ничем вы не докажете, — настаивала Лиза.
А вот чем: если вы свое не докажете, значит, я прав.
Лиза в этом легком споре оживилась. Было забавно и интересно говорить с таким человеком. Вот уж и давно надо пойти бы, да, ей-богу, от него никак не уйдешь!..
Я-то докажу! — уверенно сказала Лиза.
Попробуйте, да не выйдет, — посмеивался блестящими черными глазами Вася.
_- Выйдет, говорю…
_- А я говорю: не выйдет…
_ — Выйдет! Только некогда мне.
_ — А вы завтра приходите.
_- Да я не знаю…
— Приходите. Ну, право же, Лиза, приходите! Я про
Петербург расскажу: какие там улицы, дома, заводы, как рабочие там живут. Хотите? Я вас буду ждать.
Не знаю…
Придете?
Однако нет…
Она много думала вечером и утром на следующий день колебалась, а потом все же пошла.
«Начнет не те слова говорить — уйду, и все», — решила она.
Но, проговорив с ним добрый час, Лиза вернулась домой с твердым убеждением: Вася — порядочный человек, не какой-нибудь ветрогон, охальник.
И после этого без колебаний стала встречаться с ним каждый день. Говорили они о многом, чаще всего о жизни простых людей, но в конце разговора у них всегда получался спор: Лиза говорила, что на земле горя много, а Вася убеждал, что счастья больше, чем горя, только надо это счастье взять самому.
Найти, может, — оспаривала Лиза.
Нет, взять. Взятое с бою — крепче.
А горе куда девать? — спрашивала Лиза.
Его надо своими руками уничтожить. Счастье взять, а горе уничтожить.
Ох, какой вы удалый!
Вася в ответ на это только посмеивался.
15
Маннберг с утра был не в духе. На одиннадцатой версте, у мостика через лесной ручей, насыпь дала осадку, полотно перекосилось, и паровоз, шедший на полной скорости с составом порожняка свалился с рельсов. Серьезно повредило четыре платформы, ранен кочегар, на целый день остановится движение. Отчего это произошло? Не удалили предварительно полосу плывучего грунта, а сразу стали сыпать на него песок. Потом постепенно пучинные воды стали просасываться в насыпь, песок осел — и вот… Не с кого теперь и требовать, сам он тогда при устройстве насыпи присутствовал. Убытки, конечно, не так велики, но может слух дойти до высшего начальства. Не будет ему такого доверия, как теперь.
Он только что вернулся с места происшествия и сидел за своим письменным столом, мрачно поглядывая в окно и выбивая пальцами дробь на переплете какого-то справочника. Лиза знала, что в такие минуты лучше к нему и не подходить. Она приготовила хозяину завтрак, но нести не решалась, ждала, когда Маннберг сам ее позовет.
Дочка!..
Лиза подбежала к входной двери вагончика. Кто это там так не вовремя? Дочкой ее звали многие…
У подножки вагончика стоял пожилой рабочий, в изодранной черной рубахе и сплошь залатанных штанах, очень бледный, взволнованный. Лиза знала его: зовут Иваном Прокопьевичем, он откуда-то из-под Челябинска. Хороший человек. Трудно живется ему, семья большая, а зарабатывает мало, хворает все.
Дочка, инженер дома?
Лиза оглянулась, предостерегающе погрозила пальцем Ивану Прокопьевичу.
Тихо! Шибко он сердитый сегодня.
Какой есть, — тяжело вздохнул Иван Прокопьевич. — Позови его, дочка.
У Маннберга был заведен такой порядок, что рабочим в вагончик заходить не разрешалось. Он сам выходил к ним и выслушивал их устные просьбы, стоя на подножке. Часы для таких разговоров были установлены строго определенные. Иван Прокопьевич пришел в неположенное время.