Вот ближе всех к паперти, прикрывая лица платочками, шепчутся две веселые, разбитные девицы:
А женишок завидный!
Теперь не женишок, обвенчался — мужем стал.
Эх, за такого бы выйти!
Губа у тебя не дура!
А ты не пошла бы?
Нет. Мне лучше Степа-лодочник. Будет любить. А такой…
Зато оденет.
Нужно-то очень! Без любви в нарядах ходить…
Ой! Ой! Глаза-то, глаза какие! Так и ест!
Да он на тебя и не смотрит даже.
Все равно… Ой! Глянул, глянул! Умереть! — И девица в восторге теснее прижимается к подруге.
Пробивается вперед сухонькая, закутанная в пеструю шаль старушонка.
Пусти-ко, пусти-ко, милый: мне на невестушку взглянуть. О-ох! Ладная! Ядреная девка, ядреная… Сытенькая… На пуховичках спала… заботушки не знала. А сколь много за нее запросу отдал он?
Что тебе, бабка, по-нашему, что ли, по-крестьянскому? Без запросу взял. Еще ему приданое принесла.
А како тако приданое?
Слыхала, поди, про Венцова из Тайшета? Так это ж дочка его. Ну, прииск на Монкресе отдал и, сказывают, двести тысяч деньгами.
Ай-яй-яй! Что ж она, с пороком, что ли, девка-то?
— Не понимаешь ты, бабка! Обычай у них такой. Блестя стеклами пенсне в золотой оправе, мужчина
средних лет, одетый в наглухо застегнутую дорожную куртку, склонился к своему соседу — краснолицему, попахивающему вином толстяку:
Э-э… простите. Я в вашем городе проездом. Остановился на денек, отдохнуть. Шел мимо, заинтересовался. Что это: брак по любви?
По расчету, — коротко рубит толстяк, даже не поворачивая головы.
А что, жених — местный общественный деятель?
Купец и карагасник.
Не понимаю: что такое карагасник?
Карагасы — инородцы, в верховьях Уды живут. Он торгует с ними. А вернее — за хлам, за бесценок от них белку да соболей мешками возит. Теперь и на Чуну, к тунгусам, проник. Понятно?
А скажите, — не унимается человек в пенсне, — невеста образованная? Из хорошей семьи? С воспитанием? Имеет достоинства?
Имеет. Всякие. Хоть отбавляй.
А-а… Благодарю вас.
На дороге мальчишки затеяли спор. Азартно шмыгая носом и сдерживая левой рукой сползающие штаны, белобрысый паренек наступает на своего противника:
Врешь ты все, Петька! Сорок гостей…
Нет, сорок! Тятя говорил, тятя знает.
«Тятя знает…» А вот посчитай: садиться на лошадей станут — более ста наберется. Свадьба-то какая — из богатых богатая! Я лучше всех знаю…
Не смолкают в толпе разговоры, к церкви все гуще стекаются праздные люди.
Свадьба у Василева! — Весь город живет этой новостью.
Не диво: Василев — крупнейший купец в городе и во всей ближней округе. Мало того, что крупнейший, но и самый предприимчивый. Это он сумел зажать всех мелких торгашей, это он надумал построить паровую мельницу, это он первый проложил путь по Чуне на Енисей, к тунгусам, не довольствуясь прибылью от торговли с бурятами и карагасами. Василев — личность известная. Его знают не только здесь, в Шиверске, или в Тулуне и Кан-ске, — знают в Иркутске, Чите и Хабаровске. В праздники пасхи и рождества высокопреосвященный Василий, архиепископ Иркутский и Верхоленский, шлет ему открытки с ангелами. Дважды, проезжая через Шиверск, архиепископ останавливался на отдых не у благочинного, а именно у него, у Василева. Осматривал его мельницу, хвалил за хороший размол, приглашал к себе в дом. Осчастливил Василева своим посещением даже наследник престола, когда из Японии и после закладки железной дороги во Владивостоке он возвращался в столицу сухопутьем, по старому Сибирскому тракту. Как не говорить о таком человеке? Знаменит! И толпа у церкви становится все гуще, споры — шумнее и оживленнее.
Но наконец все формальности окончены. Бережно поддерживая под руку супругу, Василев спускается с паперти. За ним следом идут к своим коляскам посаженые родители, шафера и гости. Кучера покрикивают на застоявшихся лошадей и, когда дружка, оглядев свадебный поезд, дает знак трогаться, хлопают вожжами по лоснящимся крупам, чмокают губами и, выбираясь на середину улицы, пускают рысаков вскачь. Гремят колокольцы, бубенчики, визжат девчата. В конце поезда пиликает гармошка. Вдоль дороги плотным облаком крутится пыль.
2
Несколько ранее в трактир, приткнувшийся углом к берегу реки, вошел высокий, сутуловатый мужчина. Тяжело переступая ногами, обутыми в намокшие ичиги, он направился к стойке.
Трактирщик дремал, опустив на прилавок плешивую голову. Услышав шаги, он приподнялся, близоруко прищурился и посмотрел из-под ладони.
Мужчина взмахнул рукой.
Митрич, здорово! Как живешь? Как торговлишка идет?