- Пойдем, малыш. Я отведу тебя домой.
Конь же неуверенно переступил на месте. Он никак не мог придумать предлога, который и позволит ему остаться, и не вызовет подозрений. Убежать? А если орландец в погоню кинется, по всей Нарнии от него носиться? Не дело. Сопротивляться? Так и Эдмунд из лесу выберется, навстречу возможной гибели. Подчиниться? Но тогда королю придется возвращаться пешком… Здраво рассудив, что долгая прогулка все же лучше смерти, Филлип шагнул вперед и тут же замер, фыркнув.
- Ну же, давай. Не бойся… – поманил его орландец. Глаза у него были добрые, таких у злодеев не бывает. Хотя Филлип видел не так уж много коварных мерзавцев, чтобы судить с такой уверенностью. Выбора у него не было. Неохотно конь последовал за всадником, который нахваливал его покладистость, ни о чем не подозревая. Филлипу ужасно хотелось столкнуть его с седла на землю, но он сдерживался. Обычные глупые лошади, как орландские, не выказывают агрессии. Смеяться все равно Филлип будет последним…
- Вот ты и дома. Больше не убегай, хорошо? Меня может не оказаться рядом, а в лесу бродят волки. Все огорчатся, если такого красавца загрызут дикие звери, - орландец ласково потрепал коня по бархатному носу. Тот насмешливо выдохнул воздух из больших ноздрей, сдув светлые кудри посла с лица. Это кто кому рассказывать должен об обитателях леса? Кажется, гостя ждет невероятный сюрприз…
Снаружи заскрежетали закрываемые ворота, отрезая задний двор от дворцового парка. Зазвенели цепи, которыми опутали запертый замок. Филлип тяжело вздохнул. Эдмунда тоже будет ждать сюрприз, когда он обнаружит, что возвращаться ему придется на своих двоих. Путь-то неблизкий…
***
- Я бы не стал Вас беспокоить, Ваше Величество, но состояние Вашего брата действительно плачевное, - Ореиус был как никогда серьезен. Питер внимательно слушал, кусая губы. Даже короткая передышка, предназначенная для отдыха, таковой не являлась. Стоило хоть немного выдохнуть, как проблемы наваливались плотным комом, напоминая, что расслабляться еще рано.
Кентавр поймал Верховного короля, когда тот вышел насладиться свежим воздухом. От нескольких часов прений с Лумом голова шла кругом и путались мысли. Переговоры выдались отнюдь не такими простыми, как предполагалось. Об основных моментах правители договорились в первые дни, а обсуждение деталей неприятно затянулось. Причем Питеру казалось, что орландец не просто упрямится, что эти растянутые во времени беседы служат другой цели. Его… Испытывали? Другого объяснения государь Нарнии не мог придумать. Лум точно проверял его на прочность и выдержку, прощупывал почву. Смотрел, насколько силен новоявленный король. Хитрые глаза мужчины и его ровный, плавный голос все больше убеждали Питера в том, что на самом деле переговоры для Лума закончены. Он уже все для себя решил, только вот делиться этим заключением не торопился. Вместо этого он кардинально менял свое поведение: вчера он был льстив и сладок, сегодня, наоборот, провоцировал и тонко язвил. Завтра же ударялся в ностальгию, испытывая терпение собеседника. Поначалу Питера это злило, но он сдерживал себя. Накапливающаяся усталость давала о себе знать, а затем Верховного короля вдруг озарило. Ведь из этой проверки можно извлечь полезные уроки! Лум не просто прощупывает его – он демонстрирует, насколько многогранной может быть дипломатия, насколько различны могут быть методы достижения цели. Если это действительно так, то в поведении короля прослеживалась логика. Он иносказательно предупредил о Тархистане и давал неопытному юнцу, коим был Питер, в руки оружие. А уж воспользуется ли государь Нарнии полученными сведениями или же нет, было явно не заботой Лума.
Стоило Питеру это понять, как сохранять хладнокровие стало гораздо проще. Где было необходимо, он стоял на своем. Где можно было дать послабление, он не упирался, чередуя мягкость с твердостью. Порой во взгляде Лума мелькало одобрение, но тут же исчезало за непроницаемой стеной. Верховный король следил за каждым движением орландского владыки, стараясь подмечать детали, манеру поведения. Сколько бы он ни учился, для проверенных временем правителей он все равно останется тринадцатилетним мальчишкой, взошедшим на трон. Пусть эта маска послужит Нарнии на благо, и враги не ожидают от него большой проницательности!
Но стоило признать – без помощи родных Питер Великолепный не смог бы уделять переговорам должного внимания. Сьюзен и Эдмунд крутились, точно белки в колесе. Они даже перестали грызться между собой и ругаться по мелочам, работая заодно. Младший брат поначалу даже присутствовал на беседах с Лумом, но преимущественно молчал. Лидером Нарнии выступал Питер, он и говорил – наедине же обсудить услышанное ребята могли лишь по окончании встречи, когда решение уже было принято. Глазами же Эдмунд не мог передать, что он думает, а спорить с государем, очевидно, не хотел. Так что было решено, что младший король сосредоточится на Нарнии вместе со Сьюзен, а Верховный займется Орландией. И все вроде бы шло прекрасно. Союз заключится буквально на днях, переговоры близятся к завершению. Пора бы вздохнуть спокойно, но визит Ореиуса испортил всю радость и изрядно встревожил Питера. Он знал, что кентавр никогда не отвлек бы его по пустяковому поводу. То, что генерал заводит на одну и ту же тему второй разговор, сулило плохие вести.
- Усердие Вашего брата похвально, но оно лишь ухудшает положение. Я бы рекомендовал на время прекратить занятия фехтованием, но боюсь, что ко мне Его Величество не прислушается…
- Неужели все настолько плохо, Ореиус? – нахмурившись, спросил Питер. – В прошлый раз ты говорил, что это поправимо.
- Я отнюдь не сгущаю краски, Ваше Величество, - спокойно ответил кентавр. – Сегодня он не держался на ногах, а при виде крови его едва не стошнило. Ссадина неопасна, но от услуг лекаря Эдмунд отказался, как и от моей помощи. Более того, он вовсе не посетил целителя. Он слишком горд, чтобы делиться с кем-либо этой бедою, но я не могу молчать. Не имею права скрывать от Вас правду.
- Я даже не думал, что могут возникнуть проблемы такого рода, - выдохнул Питер, скрещивая на груди руки. Ему, обожающему фехтование, было трудно понять чувства брата. Ведь после битвы все было в полном порядке. Эд радовался, как и все нарнийцы, был вполне здоров и жив, весел и энергичен…
- Посттравматический шок во всей красе. Вас он, хвала Аслану, обошел, но Его Величеству повезло меньше.
- Так, говоришь, занятия следует прервать? – внутри похолодело от осознания того, как Эдмунд отреагирует на такое предложение. Он наверняка будет рвать и метать, дико злиться, ибо это отступление будет приравнено к его поражению, неспособности что-либо сделать. Ссора неизбежна, а Питеру ругаться с братом очень не хотелось. В кои-то веки они жили в согласии, не цапаясь по поводу и без… Верховный король всем сердцем не желал рушить этот хрупкий мир, но Эдмунд явно не в силах справиться с собой. Он слишком горд, чтобы просить кого-то о помощи. Не будь Ореиуса, вряд ли кто-нибудь узнал бы о его проблемах. А раз для брата так будет лучше, то Питер сделает это, несмотря на вероятную ссору и разлад. Он возьмет дело в свои руки, а Эд потом поймет, что это было необходимо. Когда-нибудь потом… – Я поговорю с ним.
- Уж будьте так любезны, Ваше Величество.
- Что насчет охоты за приспешниками Колдуньи? Есть результаты? – сменил Питер тему разговора. Генерал степенно кивнул. Конская спина лоснилась в свете солнца, озаряющем передний двор Кэр-Параваля.
- Они уходят в горы, на северо-запад. Отправленные отряды отрезают им пути отступления, но бои идут жесткие.
- Держи меня в курсе дела. Нельзя позволить им улизнуть. Чем больше темных тварей ускользнет, тем больше бед нас ждет в будущем, - твердо произнес Питер. – Нужно ковать железо, пока горячо.
- Я приложу все усилия, чтобы добить врагов, но вскоре может потребоваться Ваше присутствие, - поклонился Ореиус и удалился. Верховный король тяжело вздохнул. Как же хотелось выкинуть из головы все заботы, широко зевнуть и завалиться спать! О последнем он мечтает больше всего. Да хотя бы начать с малого – опустить плечи, не держать их идеально расправленными, опереться на двери и снять с головы тяжелую корону. Шея ныла, не переставая, от драгоценного груза. Однако мечты так и оставались мечтами. Питер принял тот факт, что отныне каждый его вздох подвергается строгой оценке, со смирением. Занимаемая должность обязывает его вести себя подобающе не только перед чужими, но и перед своими подданными. В любой момент он должен подавать пример. Правила и запреты окутывали Верховного короля с ног до головы. Питер старался следовать им даже в часы отдыха. Чем быстрее он привыкнет к новым нормам, тем скорее перестанет их замечать. Они станут чем-то само собой разумеющимся, что не нужно поминутно контролировать. Поначалу будет трудно, но дальше станет легче жить. В этом Питер был полностью солидарен со Сьюзен и категорически не согласен с Эдмундом, который только и делал, что нарушал правила, если ситуация не требовала полной серьезности и отдачи. Мальчик относился к ним с удивительным пренебрежением, и иногда Питер не мог иногда даже предположить, во что брат вляпается на этот раз. Как, например, сейчас.