- Да, Ваше Величество, - ответил филин мрачно. Люси сжала кулаки. Только то, что взрывом эмоций она испугает племянницу, сдерживало ее. А попросить, чтобы Франческу увели, нельзя: Арханне как никому другому необходимо было присутствие дочери, чтобы сохранять хоть какое-то спокойствие.
- Ты знаешь что-нибудь о судьбе братьев? – спросила она звенящим от напряжения голосом. Птица переступила на месте, и ее когти глухо клацнули по начищенному мрамору. – Говори все.
- Доподлинно пока не известно. Птицы из Западного леса, взбудораженные пением рога, понеслись туда и подслушали разговоры тельмаринов… - произнес Меар. Он словно не решался сказать что-то, и это терзало Люси сильнее любой страшной правды. Неопределенность – вот что было жесточайшей пыткой. Королева вся задрожала и непременно сорвалась бы, кабы мистер Тумнус не взял ее за руку, не сжал успокаивающе ладонь. Филин, поймав взгляд Арханны, собрался с духом и объявил: - Король Питер жив, но взят в плен. Тельмар увезли его с собой.
- Хвала Аслану, он жив! – выдохнула королева, не скрывая счастливой улыбки. Того, что она страшилась услышать, не прозвучало. Питер, человек, которого она любила всем сердцем, был жив, а это главное. Сьюзен мчится по его следу, он обязательно вернется. Арханна не скрывала своего счастья, когда как Люси узнала не все, что хотела. Она требовательно уставилась на Меара, который добавил, явно принудив себя к этому:
- Король Эдмунд… Он погиб.
Тишину, что повисла в тронном зале, можно было пощупать пальцами. Люси заметила, как гаснет у Арханны радостная улыбка. Где-то в отдалении звучали чьи-то веселые, полные жизни голоса – то прислуга болтала о чем-то своем, не ведая, что происходило этой ночью на далеком западе, под раскатами грома и вспышками молний. Жуткие слова, ворвавшиеся в столь беззаботную жизнь, но не разрушившие ее до основания, не разбившие весь мир вдребезги в то же мгновение, поразили юную королеву в самое сердце. Не может этого быть. Не может утро начинаться так славно, а Нарния – жить столь же беспечно, когда как один из ее правителей, один из четверых, умер!
- Нет, - твердо сказала Люси, устремив на филина решительный, горящий взгляд. Это короткое слово прозвучало в тронном зале громче любого крика.
- Мне жаль, королева, - тихо ответил мудрый Меар. – Тельмар обнаружили его тело под обломками. При нем был меч и перстень…
- Нет! – выкрикнула Люси Отважная, сжимая кулаки и чувствуя, как по щекам бегут слезы. Слезы отчаяния и нежелания признавать неизбежную, простую истину. Франческа испугалась этой перемены в доброй тете и захныкала. Арханна, заталкивая собственную боль поглубже, принялась ее успокаивать. Этим же занялся и мистер Тумнус, только он взялся за более взрослую воспитанницу.
- Ты должна держаться, Люси, - произнес он, обнимая плачущую девушку и пытаясь утешить, ибо помочь здесь было уже нечем. – Ты осталась за главную, ты не должна сломаться.
- Но… Но… - рыдания не дали ей продолжить. Люси понимала, что мистер Тумнус, ее мудрый друг, помощник и соратник, прав, бесконечно прав! Но вся его правота становится неважной, стоит только подумать о том, что Эдмунда, вредного, язвительного Эдмунда больше нет на свете. Никто не может понять всю глубину ее отчаяния и тоски, никто в этом дворце. Арханна и то рада тому, что Питер выжил, и ее трудно за это осуждать. Разве что… Глаза девушки распахнулись, а сама она выдохнула: - Кара!
- Я ей пока не сообщал, - поспешно произнес Меар. Арханна посмотрела на Люси, неуверенно сказала:
- Может, не стоит говорить? Ей нельзя сейчас волноваться… - и осеклась. В глазах ее мелькнуло понимание, на миг раньше, чем оно пришло к самой Люси. Птицы.
С места они сорвались одновременно. Арханна на бегу успела сунуть дочь в руки мистеру Тумнусу. Такой смены эмоций она давно не переживала! Сначала страх, безумный, дикий испуг за Питера. Затем радость, неописуемое облегчение от того, что он жив, хотя и пленен. После ужас и скорбь по Эдмунду, погибшему в той жестокой битве. А теперь снова страх, только не за супруга, не за себя. За подругу. Она ведь поднимается каждое утро на птичью башню, где узнает все новости, а мелкие пичуги – не разумный Меар, им не хватит ума не сообщать страшную весть королеве! А если она уже знает?! О Аслан, пусть в этот раз птицы опоздают!.. Утро, казавшееся таким удачным, стремительно превращалось в самое ужасное, какое только Арханна переживала. Даже день, когда она узнала о кончине отца, не шел ни в какое сравнение.
Слуги, которых в спешке опрашивали королевы, сказали, что Кара уже спустилась с башни и направилась на задний двор. Девушки кинулись туда, расталкивая нарнийцев с дороги и не церемонясь, боясь не успеть. Что же случится, если они опоздают, Арханна не могла никак сообразить, но сердцем чувствовала – лучше этому никогда не случаться. Наловчившаяся в гонках за Франческой, она вырвалась вперед, и подол пышного платья не мешал ей мчаться подобно птице. Прическа давно растрепалась, и белокурые пряди рассыпались по плечам. Ветер, гуляющий по заднему двору, подхватил их, закружил в танце и вновь отпустил на волю. Он нашел новую игру и разнес крик Арханны далеко за пределы двора дворца.
- Кара! – выкрикнула королева во всю силу легких и заметила подругу, медленно открывающую створку кованых ворот. Движения у нее были какими-то заторможенными, неспешными, будто ей некуда было торопиться. Действительно, а куда? И главное, зачем?
Даже голос Арханны не остановил Кару. Она только обернулась, и из ее серых глаз взглянула сама ночь, непроглядная, темная, безнадежная. Она же царила и внутри, поселилась в сердце вместе со словами, что щебетали встревоженные птицы. И с ее появлением все стало вдруг неважным. Будто образовавшаяся пустота в душе уничтожила все, чем Кара жила последние годы, что дарило ей счастье и заставляло улыбаться. А все из-за того, что погиб человек, в котором заключался смысл ее существования в Нарнии. Эдмунд унес все счастье Кары с собой в могилу. Почему Аслан так жесток? Тот Великий Лев, на которого надеялись в недобрый час нарнийцы, не мог допустить подобного… А раз допустил, то и верить в него нечего.
Кара отвернулась и выскользнула за дворцовую ограду, протиснулась сквозь щель створок ворот. Ноги сами несли ее туда, где ведьма из Теребинтии всегда находила свое пристанище, но от чего долгое время отворачивалась, найдя счастье и утешение в другом человеке. А теперь его не будет и единственное, что могло подарить не покой, а забвение, - это лес. Он звал свою королеву, и Кара шла, сама не зная, зачем, куда бредет, ничего перед собой не видя, ибо жизнь потеряла всякий смысл. Без него.
Как могло так получиться, что простая поездка на заставу закончилась трагедией? Короткая разлука обернулась в вечность? Почему она ничего не почувствовала, не предупредила, не остановила? Лес, почему ты не подсказал, как прежде, не предостерег от опасности? Шуршащие от ветра ветви не ответили, только, кажется, поникли. А в сердце Кары просыпалась ярость, рожденная дикой болью. От нее сжимало сердце, становилось трудно дышать. Она словно задыхалась, ибо свежего лесного воздуха не хватало для того, чтобы просто жить. Для этого ей был нужен он, Эдмунд Справедливый, ради которого девушка бросила все, что имела, и ни разу не пожалела об этом. Не Нарния была ей домом, а ее справедливый король. Не подданные стали ей семьей, а только муж, и даже его родные не были таковыми для Кары. Все, что ее держало в Нарнии, - это его глаза и ее любовь, перед которой, казалось, не устоит ничто. Не устояла же безумная колдунья в Теребинтии, верно?.. Почему? Почему сейчас, когда они были так близко к счастью?! Почему судьба так несправедлива?!
Этот вопрос Кара задавала лесу, но он молчал, то ли стыдясь ответить, то ли не зная, что сказать. Она адресовала его небу, древним богам, в которых верили в Теребинтии, ее родном краю, но и те не откликались. Девушка прижала руку к груди, не слыша шороха травы от бегущих к ней ног - то Арханна и следом Люси мчались к ней на выручку. Кара сжала пальцы в дикой, отчаянной ярости. Боги Теребинтии, высшие силы, что наделяют избранных тесной связью с лесом, заключающейся в равноценном обмене, – слышите ли вы? Верните. Верните, и я что угодно вам отдам! Все отдам, только верни! Эта безысходная мольба шла из самого ее сердца, не желающего мириться с неибежным. Вместе с ней наружу вырвалась и ярость, вся сила, что у нее была, без остатка, будто Кара хотела выплеснуть всю терзавшую ее боль. Теперь внутри было сухо и мертво, а у ног налились цветом и распустились десятки благоухающих бутонов. Только вот есть ли смысл в их цветении, если весна Кары закончилась?