В напарники ему дали того самого болтливого тельмарина, что нашел рог Сьюзен. Белый артефакт так и притягивал взор короля. Он даже не слушал, что говорит товарищ. Мысли ушли куда-то далеко. Если бы удалось протрубить в него… Нарнийцы услышали бы сигнал? Поняли бы, куда держать путь, куда спешить на выручку?
- Чего уставился? – резкий вопрос воина вывел Эдмунда из состояния глубокой задумчивости. Он помотал головой.
- Ничего. Просто устал.
- И потому с такой злостью смотришь на меня? – уточнил тельмарин. – Слушай, я понимаю, что ты коня потерял, это обидно, но я тут ни при чем.
- Неужели? – бросил раздраженно Эдмунд, сжимая кулаки. Нет, он очень даже причем! Ведь он тельмарин, подло напавший на пограничную заставу, принявший участие в коварном захвате Питера в плен, не знающий, что есть честь и достоинство для бойца и рыцаря! Он очень даже причем!
- Что ты имеешь в виду? – нахмурился парень. Ему было трудно и прыгать по камням, ведь с тропы они давно сошли в поисках добычи, и смотреть на собеседника.
- Если бы коню не пришлось тащить снаряжение для штурма, может, он не сорвал бы свое здоровье и сейчас радовался бы жизни! – о, как далеки были слова от правды. Но истина пристала бы Эдмунду Справедливому, а не никчемному конюху отряда Тельмар.
- Ты какой-то странный, - покачал головой воин. – Это всего лишь лошадь. В войне не обойтись без жертв.
- Да. Конь – это всего лишь конь. И нарнийцы – всего лишь нарнийцы! – свирепо процедил король, сжимая кулаки. Выдержка изменяла ему, неспособному долго сдерживать напряжение без последующего взрыва. А он близился, становился неминуемым…
- Нарнийцы сами нарвались! – возмутился тельмарин, останавливаясь. Эдмунд нахмурился, не понимая, а он продолжил горячо и убежденно: - Выгнали нас с гор, с наших, между прочим, гор! Мы вынуждены влачить жалкое существование и пытаться растить пищу на голых камнях. Разве это справедливо?
- Каждому свое! Они ведь не нападали на… На нас! – король едва не выдал себя, сказав «вас». – Эти жалкие оправдания не искупают смертей, что случились в ту ночь!
- А что нам делать, коли есть нечего?! Сидеть и вздыхать? Хватит это терпеть, пора взять свое, как наш лорд говорит, пока они не ударили первыми! Дай нарнийцам волю, мы бы давно стали рабами их знаменитого льва. Хорошо, что хоть…
Воин вдруг осекся, напряг слух. Эдмунд не понимал, почему. В глазах от гнева у него потемнело, в ушах шумела кровь, а кулаки сжались с такой силой, что ногти впились в кожу чуть ли не до крови. Как. Он. Смеет. Смеет оправдывать себя и соотечественников, да еще и заявлять, что нарнийцы сами виноваты! Тварь, он должен за это заплатить!
- Ну? Чего замолчал?! – прорычал Эдмунд, свирепея на глазах. Тельмарин махнул рукой, призывая его к молчанию, и подошел к краю скалы, на которую они поднялись.
- Тише ты. Смотри, - он указал рукой на плато, раскинувшееся внизу каменистого склона. Там бродили, тихо порыкивая, два пещерных льва, любители полакомиться горными козами. Парень покосился на конюха и добавил, вновь устремив взгляд на хищников: - Не заметили пока. Вот глупые. Интересно, а нарнийский Аслан такой же недалекий, как и его сородичи?
Этой маленькой искры хватило, чтобы Эдмунд взорвался. Здравые рассуждения, осторожность и хладнокровие вмиг стали неважны. Внутри трепетала лишь ненависть, которую он испытывал к Тельмар и к этому представителю в частности. Воин словно стал олицетворением всего того зла, что причинили враги Нарнии и самим королям лично. Ярость была такой силы, что Эдмунд с почерневшими от гнева глазами шагнул к напарнику и, одной рукой сорвав с его пояса рог, другой толкнул его вниз. Парень оступился, споткнулся и, потеряв равновесие, покатился по каменистому склону с криком. Львы внизу подняли головы, глухо зарычали, угрожая чужаку, что с трудом пытался прийти в себя. Заметив хищников, тельмарин вскрикнул от ужаса. Те почуяли страх попавшего в их власть и кинулись на жертву.
***
Звонкий напев рога пронзил Западные горы, взлетел в небеса, чистые, не затянутые облаками, и, подхваченный ветром, унесся далеко-далеко. Его голос был полон света, возрождающего угасшую в сердце надежду. Для слуха эта мелодия была ласковой, хотя и сильной, берущей за живое. Питер невольно поднял голову, прислушался, пытаясь понять, откуда идет этот чудесный звук, вселяющий веру в лучшее, столь родной и теплый в холодных, вражеских скалах. Тельмарины тоже встрепенулись, занервничали. Когда наступила тишина, обычная в горах, звенящая, нарушаемая лишь шумом ветра, их нервозность никуда не пропала. Дисциплина соблюдалась, но тревога явно охватила лагерь. Несколько воинов ушли в скалы, а часть осталась на стоянке, к вящему неудовольствию Питера. Тельмар не собирались упускать пленника из виду, хоть дракон на них напади, да и сам государь явно не смог бы бежать с такой скоростью, чтобы оторваться от преследования. Рана на бедре, полученная во время битвы за заставу, воспалилась, и теперь каждый шаг давался с тупой, ноющей болью. В походных условиях трудно было правильно обработать рану, и хотя Верховный король понимал, что нельзя играть с инфекциями, поделать ничего не мог. Тельмарины, берегшие ценного заложника, но не способные на чудо, - тоже.
Время шло, а оживление в лагере не утихало. Солдаты выдвигали самые невероятные версии того, что случилось, вплоть до нападения Нарнии. Хотя куда там, тогда командиры срочно велели бы сниматься с места, а не ждать разрешения ситуации! Волнение терзало и самого Питера, ведь брата в лагере не было. Не приведи Аслан, с ним что-то произошло! Сердце в тревоге билось, словно охваченное лихорадкой. Эдмунд совсем недавно воскрес из мертвых в обличье тельмарина – кто знает, сколько еще судьба будет милостива к нему? Государь нервно покусывал губы и сжимал кулаки, когда у входа в пещеру раздались громкие голоса.
Питер испытал невероятное облегчение, заметив среди вошедших воинов и младшего короля. Эдмунд шел, уставившись перед собой каким-то пустым взглядом, и ни на миг не посмотрел на старшего брата, что очень старался скрыть свою радость. Солдаты тут же загудели, обсуждая новости. Питер не выдержал и обратился к сторожащему его воину с вопросом, что же случилось. Тот огрызнулся, что не пленника это дело, но его напарник оказался добрее и спокойнее.
- Да охотник со скалы сорвался и прямо пумам в пасти! Конюх пытался спасти, да не вышло. Только пением рога и прогнал хищников, но поздно уже было. Жалко парня, такой молодой, битву пережил, а смерть в клыках зверей встретил… Правильно говорят, богов не обманешь! А ведь женился недавно…
Прогнал рогом пум? Питер очень сомневался, что Эдмунд был бы так добр по отношению к тельмаринам. По мнению государя, чужаки не заслуживали ничего, кроме самой страшной кары за свои злодеяния! Он был полностью убежден в этом, столкнувшись с самыми темными сторонами человеческой натуры, и ничто не могло бы его разубедить. Так что и на брата Верховный король распространял свое мнение, считая его точку зрения идентичной своей. Вряд ли Эдмунд поступил бы так!.. Особенно странно, что никто из Тельмар не заволновался. Рог Сьюзен призывает помощь из любого уголка света, указывает подмоге дорогу, а отряд и не торопится сниматься с места. Выходит, они не понимают, какой мощный сигнал был послан нарнийцам! Теперь Питер уже не сомневался, что Эдмунд придумал все загодя и тельмарин сорвался со скалы не просто так. Все ради того, чтобы позвать на помощь и указать ей верное направление, подсказать, где найти потерянный след! Ай да брат, молодец, хорошо придумал! А что тельмарин… Черт с ним, он заслужил смерть, причем более мучительную, чем эта.
Поймав взгляд младшего короля, Питер чуть улыбнулся, однако тот никак не отреагировал. Он не выражал ни довольства, ни радости от удавшегося, на взгляд государя, плана и не потому, что скрывал свои эмоции. Их знающие люди все равно могли прочитать в глубине его карих глаз, которые сейчас смотрели так… Тоскливо? Устало и разочарованно? Эдмунд выглядел несчастным, даже с учетом того, что никогда не выносил свое горе на публику. Он отвернулся от Питера и, глубоко вздохнув, спрятал лицо в грязных, покрытых пылью скал ладонях. Видеть одобрение брата было хуже любой пытки, ведь Питер не понимал, что натворил младший король… Да даже если бы и знал, наверняка бы поддержал, ведь он так ненавидит Тельмар! И имеет на это полное право, как и сам Эдмунд.