Сьюзен сомневалась, стоит ли делиться своими умозаключениями с братьями. В конце концов, им и так есть чем озаботиться, битва не за горами. Теперь ветер переменился и дует в паруса Нарнии, Тельмар пора готовиться к обороне, ибо Верховный король явно не собирался отступать. Впрочем, его никто от этого и не отговаривал. Раны на его сердце велики, гнев пламенен. Хватит ли голоса разума для того, чтобы остудить пыл и пробудить внутри позабытое в плену сочувствие? Судя по тому, что Питер попросил оставить его одного, что-то все-таки его зацепило, чему Сьюзен была очень рада.
- Как думаешь, какое решение он примет? – спросила королева у младшего брата. Они уселись прямо на крыльце штаба. Пыльные ступени и не грезили о том, что послужат тронами правителям далеких земель, хотя в чем разница между ними и теми же мирными Тельмар? Все они люди, желающие счастья себе и своим родным. Только вот в обязанности властителя входить заботиться о благе семьи огромной, включающей всех подданных. Сьюзен немало насмотрелась на живущих на камнях крестьян, пока преследовала пленителей, и в ее душе находилось место для сострадания. Эти суровые равнины – место не для слабых, но даже здесь люди радовались, когда возвращался домой кормилец, звучал детский смех. Неужели война уничтожит все светлое, что еще есть в этом мире, сотрет в порошок?.. Как же просто все было в детстве. Когда легендарная четверка была юна, им приходилось бороться с созданиями, не знавшими добра, - с Джадис и ее прихвостнями. Вместе с ребятами и проблемы стали иными, более неоднозначными, а выбор – более сложным.
- Остается уповать, что мудрое, - отозвался Эдмунд, потирая шею. То, что Сьюзен поначалу приняла за грязь, оказалось синяками от душивших его пальцев. Королева боялась даже представить, через что братья прошли среди тельмаринов. Однако в той тьме были и крупицы света, иначе младший правитель ни за что не встал бы на защиту тех, кто напал на пограничную заставу. - Держи. Видимо, расставание с дарами несет одни несчастья.
Сьюзен удивленно уставилась на свой рог. Сложный путь через горы никак не отразился на белой, сияющей поверхности.
- Спасибо, - растерянно поблагодарила она. Теперь-то уж точно она не выпустит рог из рук, будет носить с собою повсюду! Судьба так и ждет момента, чтобы нанести очередной удар и разрушить спокойствие, которым Сьюзен так дорожила. Нечего кликать беду. - Жаль, что твой меч сломан.
Эдмунд кивнул. Забавно: своих даров у него не было, но лишь ему довелось воспользоваться всеми волшебными предметами. Жаль, это было сопряжено с мрачными обстоятельствами. Бальзам Люси едва спас его от смерти. Рог Сьюзен стоил одной жизни, которую можно было сохранить. Меч Питера… Знаменитый Риндон освободил своего хозяина, так и оставшись для Эдмунда чужим. Рукоять лежала не так, вес был другим - зачарованный клинок служил лишь одному владельцу. Младший король надеялся, что больше никогда не возьмет его в руки. Погрузившись в размышления, он и не заметил, что Сьюзен плачет.
- Я так устала, Эд. Я хочу домой, - хрипло выдохнула сестра. Невыплаканные слезы текли по щекам. Она не воин и не боец, она не Люси и не так отважна, но была вынуждена принимать верные решения очень быстро. Для нее, привыкшей думать, это было сродни испытанию.
- И я, Сьюзен. Нам всем пришлось несладко, но конец уже близок. Осталось совсем немного продержаться, - Эдмунд неловко похлопал ее по плечу. Девушка вытерла влажные глаза и усмехнулась.
- Ты так и не научился утешать, - язвительно протянула она, хотя была рада и такой поддержке. Да даже тому, что брат воскрес из мертвых и сидит сейчас рядом, качая головой. Да, произошедшее для всех них стало испытанием. Для нее, Сьюзен, - на смелость и решительность, силу духа, которой прежде в себе она не видела, которую отыскала, оставшись наедине с опасностью. Для Люси – на терпение и умение ждать, ибо от младшей королевы и зависел покой в Нарнии, пока старшие мыкаются на западе. Для Питера – на милосердие и жесткость, не переходящую в жестокость. Для государя оно еще не окончено. А какое испытание выпало Эдмунду?
Младший брат на этот вопрос ничего не ответил.
***
Войска Нарнии на подходе! Этот клич разносился по землям Тельмар быстрее ветра. Всадники, несущие весть в столицу, отстали от волны слухов и приехали, когда весь город вокруг крепости лорда уже гудел и шептался. Среди них был и Каспа, под глазом которого сиял ослепительный синяк. Тот, кто его поставил и вырубил тельмарина, дело свое знал и церемониться не стал. Хотя, если вспомнить, скольких короли положили у костра, Каспа очень дешево отделался.
Когда он узнал о том, что его товарищ – никто иной как серебряный король Нарнии, то поверил сразу. Мигом вспомнились все спорные моменты, все заминки, что сейчас стали очень уж подозрительными. Угрюмость, резкость, странная позиция – все детали встали на свои места, и головоломка сложилась. Неясно было одно: как целый отряд сумел проглядеть Эдмунда Справедливого и впустил его в свои ряды? Каспа безумно радовался, что никто не задался вопросом, как вообще нарниец затесался среди Тельмар. Благородная помощь раненому в заставе одобрения бы не нашла. У других новость вызвала досаду, у кого – злость и ярость. Доверенный лорда и вовсе рвал и метал. Полностью обкраденный коварным конюхом, он был вынужден скакать в столицу на худой кляче. Уж что-что, а чувство юмора у Эдмунда Справедливого было специфическое. Каспа же испытал облегчение, ибо новый друг в его глазах переставал быть предателем. Помнится, когда Каспа встретил Эдмунда и Питера на выходе из лагеря, то выкрикнул, как товарищ мог предать свой народ. Это не укладывалось у него в голове. Тот ответил весьма коротко:
- Своему я верен, - и кулаком положил неуместной беседе конец. Было больно, но радостно: не убил. Мог убить и не убил! Почему? Каспа не знал, да и времени подумать не было. Он мчался из ближайшего города в столицу в сопровождении воинов, коих было приказано привести в крепость. Туда собирали все силы, призывали всех мужчин и юношей, способных держать оружие. Мобилизация была масштабной и отдавала паникой. Никто не предполагал, что судьба выдаст такой сюрприз и ветер резко задует в другую сторону. Тельмаринам предстояло выдержать удар невероятной силы, ибо государь Нарнии ни за что не простит своего пленения и спросит за все, что пришлось вынести ему и его народу. Слухи о том, как велика приближающаяся армия, приводили в дрожь. Каспа понятия не имел, на что они надеются. Защитников крепости едва насчитывалось четыре сотни, нарнийцев было больше тысячи. Однако лорд и его приближенные собирались принять бой. Казалось, они чего-то ждали. Древних богов в полном обмундировании? Иной подмоги, способной переломить ход битвы, Каспа не мог вообразить, но был готов биться до самого конца.
Единственное вызывало его возмущение и непонимание. Не предпринималось никаких попыток защитить окрестные селения, которые нарнийцы захватывали с легкостью. Как же мирное население, что делать жителям, не способным оборонять себя от гнева государя?! Этим же вопросом мучились и другие солдаты, однако попытки самодеятельности жестоко карались. Все вооруженные силы стягивались в крепость, и растрачивать их на бои за незначимые точки лорд не собирался. Среди простых воинов назревал разброд, начались волнения. Они обострились, когда на подходе к столице зазвучал нарнийский рог. Мелодичный, в то же время грозный напев вознесся к небесам, словно поставив точку в приготовлениях, что вдруг потеряли всякий смысл. Каспа в тот момент находился в крепости. Ему хватило половины минуты, чтобы взлететь на стену и услышать, как город охватывает паника. Воины быстро возвращались за надежные стены и поднимали мост, бросая улицы на разграбление врага. Совестливые люди подняли шум, требуя, чтобы мирных жителей укрыли в крепости, но беспорядки быстро замяли. Разве так подогревают желание биться за своих господ? Каспу охватила злость. Что эта беготня на стенах, построения лучников и приготовления к штурму, если у обороняющихся нет желания драться? Какой смысл воевать во имя того, кому жизни народа безразличны? Впрочем, мысли так и остались мыслями. Парень занял свое место на стене, во втором ряду, сжимая лук и думая, что жить им всем осталось совсем немного. От львиной ярости их не спасет ни ров вокруг крепости, ни чудесная подмога, о которой не говорят, но о которой молятся.