Взошедшее солнце осветило ровные ряды нарнийцев. Питер тщательно проследил, чтобы оно полностью вышло на небосклон, и кивнул Сьюзен, что стояла во главе лучников. Королева глубоко вздохнула, собираясь с мужеством, и поднесла рог к губам. От его протяжного, могучего и благородного напева по коже бежали мурашки и к горлу подступал комок.
Штурм крепости начался точно в срок.
***
Давно уже стих звон клинков, скрещивающихся в разгар боя. Разве что в самых глубоких ущельях Западных гор еще звучало эхо, да и оно по истечении трех дней ослабело и обратилось в еле слышный шепот. Пыль, поднятая конскими копытами на скалистых равнинах, осела на землю, и звонкие подковы более не стучали по торчащим из почвы камням. Лишь дороге, уходящей в горы, еще предстояло встретиться с всадниками и проводить их в путь на родину. Они были уже готовы – осталось только попрощаться.
Каспа с восхищением смотрел на золотую королеву Нарнии. Вблизи она выглядела еще красивее, чем со стен крепости, но, надо признаться, более живой и не такой грозной, какой предстала в битве. Земель Тельмар редко достигали слухи, однако теперь никто не посмел бы считать Сьюзен Великодушную кисейной барышней, не покидающей белокаменного дворца на востоке. Честь говорить с нарнийскими правителями досталась именно Каспе. Другие Тельмар их обходили стороной и побаивались. Впрочем, было за что. Крепость пала, не выстояв и получаса. Лорд и его жалкое войско было сметено и разбито – эта страница в истории рода Тельмар перевернулась и обнажила новый, чистый разворот. Какими событиями его заполнить, решать только им.
Король Питер предпочитал держаться в стороне от тельмаринов. Ясно было, что его неприязнь так и не исчезла. Слишком глубоки были душевные раны от пленения и первого поражения за довольно долгий срок. Государь сделал все по чести и слово свое сдержал – никто из покинувших крепость не подвергся гонениям. Каспа был свидетелем его мужества и силы, когда пленник еще не сбежал из-под надзора. Теперь умение прислушиваться к другим и не препятствовать им, угождая собственному упрямству, вызывало у тельмарина искреннее восхищение. И страх. Конечно, присутствовал легкий страх, ведь в этот раз Тельмар повезло и большая часть их жизни не оказалась затронута войной. Что будет потом, если вдруг отношения с Нарнией испортятся? Они вновь будут также беззащитны? Нет. Каспа ловил себя на желании, чтобы Тельмар достигли такого величия, что смогут держаться наравне как с Нарнией, так и с другими странами. Ради этого стоило и жизнь свою потратить!
Король Эдмунд в отличие от брата не выказывал ни неприязни, ни особой ненависти. В битве он играл важную, но не самую ключевую роль – встал с тыльной стороны крепости, дабы лорд не смог сбежать. Это было дальновидно и изрядно помогло Питеру, ворвавшемуся внутрь с воинами, настичь обидчика. Однако когда шум битвы стих, младший правитель то и дело смотрел на восток, словно что-то тянуло его туда. Он явно хотел вернуться поскорей домой и даже сейчас, пока Сьюзен разговаривала с Каспой, нервно накручивал поводья на пальцы. Королева, заметив его нетерпение, вздохнула. Она еще многое хотела бы обсудить с тем, кому народ Тельмар доверял, но раз так, пора прощаться.
- Обещанное мной прибудет примерно через неделю, - сказала Сьюзен, забираясь в седло. Каспа кивнул, все еще смущенный такой щедростью. По воле королевы Нарнии было приказано привести ростки культур, не столь капризных и требовательных к условиям. Их на жесткой почве возделывать куда проще, и призрак голода отступит. Проявленная доброта заставляла чувствовать себя неловко. Все же тельмарины причинили нарнийцам столько зла… Сьюзен едва заметно улыбнулась и добавила: - Помощь никогда не стыдно попросить, коли в ней нуждаешься.
- Благодарю от имени всего нашего народа. Ни мы, ни наши потомки вовеки не забудем Вашей доброты, - искренне ответил Каспа. Государь задумчиво кивнул и развернул коня. Младшие брат с сестрой последовали его примеру и скрылись в глубинах Западных гор, навсегда покинув земли Тельмар, что принесли и горечь разлуки, и радость от воссоединения и победы. Теперь их путь лежал обратно в Нарнию, страну, по которой тоска возрастала с каждым днем, где даже листья на деревьях, трава – и те были родными, знакомыми. После пустынных равнин зеленое лесное царство радовало глаз. Чудилось, словно сама природа приветствует заблудших на чужбине путников, ласково касаясь щеки ветвью. Тишину и свист ветра сменили журчание ручьев и далекий смех дриад, резвящихся с подругами-наядами. Сама душа отдыхала на родине, и совсем не хотелось торопиться. По крайней мере, Сьюзен наслаждалась неспешной ездой всем сердцем. Питер, конечно, хотел как можно скорее увидеть Арханну и Франческу, но ритмичные движения коня и звуки леса успокаивали, умиротворяли душу, что еще терзалась сомнениями. Правильно ли он поступил, пощадив Тельмар? Позволив им встать на иной путь? Кто знает. В любом случае, Верховный король был рад, что брат с сестрой отговорили его от полной расправы над противником. Тогда бы семьи, свидетелем воссоединения которых он стал, навсегда бы распались под гнетом смерти и не узнали бы того счастья, что предстояло ему самому.
Эдмунд же не стал медлить и минуты. Стоило всадникам войти в Западный лес, его владения, как младший король ударил коня по бокам и улетел вперед быстрее ветра. Сьюзен не успела его ни окликнуть, ни пожелать удачи, так быстро он умчался. Короткое отсутствие изрядно затянулось. Понятно его желание поскорее вернуться, а ей торопиться пока неохота! Довольно королева неслась по реке жизни, преследуя Тельмар. Нынешняя неспешность и спокойствие приносили ни с чем не сравнимое наслаждение. Болтая о мелочах с Питером, Сьюзен клятвенно пообещала себе: больше никаких приключений! Хватит с нее битв и сражений, довольно. Под сенью деревьев, на которых щебетали птицы, это прозвучало как нельзя кстати.
Также неспешно правители добрались до Кэр-Параваля. Какой же восторг вызвали сияющие в голубых небесах шпили! В скитаниях Сьюзен провела не больше полумесяца, а кажется, что прошел минимум год. Никогда прежде резные, тонкой работы ворота, распахнувшиеся без скрипа, без скрежета, не вызывали щемящей душу нежности. И когда как королева любила сам дворец, государя тянуло к тем, кто выбежал на парадный двор, пища от восторга и радости.
- Папа! – высыпавшие встречать короля слуги едва не попадали с крыльца, так яро к отцу рвалась Франческа. Белокурые волосы растрепались, и лучи солнца окрашивали их в золото. Питер спрыгнул на землю, и заживающая рана на бедре дала о себе знать, но и тени не пробежало по его лицу. Он словно не заметил этого, подхватывая на руки дочь, которая своим восторженным писком могла оглушить и великана. По крайней мере, слов подоспевшей Арханны Питер так и не расслышал, да и не нужно то было. Для воссоединения хватило лишь влажных глаз жены, словно говорящих, через какое мучительное ожидание они прошли, и ее сверкающей улыбки, твердящей, что все позади. И Питер поверил, что теперь-то да. Все точно позади.
Под смех нарнийцев Люси ломанулась сначала к брату, но увидела, что к нему очередь, и кинулась на шею Сьюзен. Та мужественно перенесла и пылкие объятья, грозящие перейти в удушение, и приветствия слуг, по вольности противоречащие этикету. В конце концов, они все пережили такое, что на правила можно и закрыть глаза. Весь дворец будто ожил. Такого подъема не вызывала даже весть о спасении Питера и Эдмунда и триумфальной победе… Вспомнив о младшем брате, Сьюзен спросила у Люси, не приезжал ли он. В его характере будет вляпаться по самое не могу и в пределах Нарнии. Младшая королева сразу поблекла. Улыбка ее угасла, уступив место грусти.
- Да, приезжал. И сразу же ушел, - тихо ответила она.
- Куда? – растерянно протянула Сьюзен. Люси махнула рукой в сторону леса и совсем поникла. Говорить об этом ей явно было непросто. – Зачем?