Надежды отчасти оправдались. Вместо того, чтобы напасть сразу, из далеких северных земель пришло письмо. Его принес поистине гигантский беркут, вспугнувший всех почтальонов на Птичьей башне. Он недружелюбно щурил желтые глаза и клацал когтями, пока Кара отвязывала послание, и издал грозный клекот, когда королева скрылась на лестнице. То было приглашение на переговоры, которые, как все надеялись, закончатся миром. Питер решил ехать лично – никого с собой не взял, даже вызвавшуюся Люси. Сьюзен и предлагать себя в попутчицы не стала. Заметно было, что великаны и вражда с ними ее очень пугают. Вряд ли королева сможет проявить достаточную твердость и принципиальность, желая достичь мира. Эдмунд спросил, нужна ли его помощь, но чисто для проформы. После недавних событий и давних проблем с Теребинтией путь на север был ему заказан. Все старались верить в лучшее, но сам факт того, что встреча назначена на границе и послы не приехали в Кэр-Параваль, особых надежд сведущие не питали. Так что Питер с родней прощался, не зная, скоро ли их увидит.
Это Рождество столица справила без своего государя, не менее пышно и весело, как в прежние года, но с неизменной оглядкой на север и ожиданием новостей. Одна тысяча четырнадцатый год от создания Нарнии наступил в недобрый час. Суэр-Гуин также прошел в подвешенном состоянии. Жители не знали, к чему готовиться, к войне или же к миру. Множились слухи и ложные вести. Их тут же опровергали, ожидая посланий из официальных источников. Неопределенность выматывала всем нервы. Франческа так и наседала на Арханну, спрашивая об отце, а та отвечала пространно, боясь сглазить и навлечь на мужа беду. Повторять участь Кары ей совсем не хотелось. Посовещавшись со Сьюзен и Люси, она послала в Орландию гонца. Ее мучил вопрос, если судьба будет немилосердна и разразится война, поддержит ли их король Лум или же останется в стороне? Это было вполне вероятно, ибо никто не хочет ссориться с великанами. В качестве ответа владыка Орландии прислал принца Корина, дабы тот лично следил за развитием ситуации. Не было лучшей демонстрации крепкого союза, что объединял две страны, и Арханна надеялась, что великаны устрашатся и не рискнут воевать.
Увы, ближе к весне пришли печальные вести. Переговоры, и так длившиеся долго, закончились ничем. Питеру не удалось договориться с соседями, бывшими на стороне Джадис и теперь подстрекаемыми Теребинтией. Давняя вражда достигла своего апогея, и север вскоре содрогнется от звона мечей и пения боевых рогов. Эта новость вызвала у Арханны судорожный вздох. Никогда она так не переживала за Питера и его жизнь! Кажется, совсем недавно он вернулся из плена Тельмар живым, хотя прошел почти год, и снова зов войны забрал его из родного дома, оторвал от семейного очага. Пусть судьба и в этот раз будет великодушна и позволит ему вернуться невредимым – хоть с победой, хоть с поражением, только целым! С первым Арханна его поздравит, со вторым поможет справиться. Нет в мире ничего, что они не могли бы одолеть вдвоем, только смерть этой силе неподвластна.
- Наши войска перегруппированы загодя, - Эдмунд с самого утра был на ногах. Ореиус сопровождал Питера на переговорах, но и без бравого генерала в столице было достаточно одаренных военачальников. Орден Каменного стола стоял на страже Нарнии прежде, и его члены выполняли свой долг доблестно и с честью. Лорд Перидан, один из них, за годы службы получил самое глубокое доверие. Младший король прошел мимо собравшихся в гостиной и рухнул в кресло. Присевшая на подлокотник Кара ободряюще кивнула. – Боевые отряды уже там, остальные подтянутся в течение суток.
- Может, мне послать весть отцу? – предложил Корин. Из мальчика он превратился в ладного и сильного юношу и рвался в бой со всем пылом, что только могло вместить его сердце. Увы, в войне он пока видел сплошные приключения и не осознавал толком, что за ней скрывается немало слез и крови. Принцу предстояло многому научиться, но уже сейчас его отвага и решительность заслуживали высокой похвалы.
- Нет, не нужно, - отрывисто произнесла Арханна. Для этого ей потребовалось немало мужества и выдержки. Принимать такие решения надо, не руководствуясь личными мотивами, а трезво оценивая ситуацию.
- Я согласна, - поддержала ее Люси. – Пока нет нужды в подкреплении, но мы очень благодарны, что Орландия готова оказать нам такую услугу.
- Это не услуга, а лишь дружеский жест! – горячо возразил Корин. Сьюзен грустно улыбнулась. Увы, в мире политики все совсем иначе. Долги следует возвращать сторицей, и король Лум об этом прекрасно знал. Нарния за последнее десятилетие сделала мощный скачок в развитии. Ее помощь может стать бесценной – ради этого можно и рискнуть, подставляя себя под удар Эттинсмура. – Я и сам готов хоть сейчас отправиться в битву!
- Это исключено, - перебил его Эдмунд. – Король Лум отправил тебя сюда в качестве посредника и под нашу ответственность. Юн ты еще, чтобы участвовать в сражениях.
- Это несправедливо! – воскликнул принц. - Вам было десять, когда Вы бились с Белой Колдуньей, а мне уже четырнадцать.
- Корин, - мягко оборвала его Сьюзен. Юноша насупился, но примолк.
Эдмунд поморщился от головной боли, мучившей его с самого утра. Он вскочил еще до рассвета, ибо Кара о новостях от Питера сообщила ему в первую очередь. За целый день король ни разу не присел и теперь страдал от жестокой мигрени. Виски грозились взорваться, ибо размышления о великанах не прекращались и ныне. Эдмунду было невыносимо сидеть в Кэр-Паравале и ждать, когда конфликт разрешится в чью-то пользу. Он терпеть не мог торчать в стороне, но понимал: так будет лучше. Сейчас он нужнее дома, в столице, ибо война с Эттинсмуром не значит, что жизнь в Нарнии должна прекратиться. За ее спокойным и безопасным течением должно тщательно следить и оберегать жителей от внешних угроз. Потому, сколь ни звало сердце в бой, король тщательно выполнял свой долг. Кара, заметив его терзания, невесомо коснулась запястья. По руке до самой шеи словно прошла горячая волна, и боль немного отступила. Эдмунд благодарно кивнул – такое лечение ему нравилось гораздо больше гадких отваров и объявил семейный совет оконченным.
Потянулись дни, полные тревожного ожидания. Их серость разбавляли вести с севера, подобные белым вспышкам. Победа – поражение. Снова череда побед – и новый проигрыш, стоивший немало жизней и отступления. Бои были сложными, кто же победит, неясно было до самого конца. Великанов не так много, но каждый из них стоит целой сотни обычных воинов! Питер был оповещен, что Орландия по его кличу пришлет подмогу, но пока справлялся и своими силами – это было единственным, что успокаивало Арханну. Франческа, видя, как мама вечерами незаметно утирает слезы над очередным письмом, забиралась к ней на колени и принималась рассказывать об отцовских подвигах, о которых от самой Арханны и услышала. Лукас, неуверенно держась на ногах, подбирался поближе и внимательно слушал. В окружении детей становилось чуточку спокойнее, и Арханна улыбалась – не только для того, чтобы приободрить их, но и оттого, что ее старания проходили не зря. Она не одна возносит молитвы Аслану, чтобы государя миновали беды и раны, с ней созвучны голоса тысячи нарнийцев и голоса ее собственных детей. Они считали строгую мать своей опорой и не догадывались, что сейчас сами той опорой и являются. Через пергамент Питер рассказывал обо всем удивительном, что встречал на севере, минуя плохое и упоминая только хорошее. Арханна словно видела радужные всполохи в ночном небе, настолько живыми были подобранные мужем слова. Он обещал скоро вернуться, а пока прислать то, что будет напоминать о нем. Арханна, читая об этом, только улыбалась. Не было для нее ценней подарка, чем возвращение Верховного короля.
Письма были настолько личным, что их содержанием Арханна ни с кем не делилась. Разве что детям зачитывала отдельные абзацы. Послания Питера королева хранила у себя, словно частицу его самого, ибо пергамент отдавал родным теплом и спокойствием. Об обещании сюрприза она совсем позабыла и вспомнила, только когда очередное утро перевернулось вверх дном. В столице начался переполох – из леса на городские улочки хлынуло встревоженное зверье. Хищники летели рядом с травоядными, не уступая им в скорости и маневренности. С шевелящихся крон вспорхнули стайки птиц. Кара, услышав их взволнованный писк, вышла на балкон.